Онлайн книга «Грозные чары»
– Я же сказала... – Я слышал, что ты сказала. И ты думаешь, я этому поверю? – Не понимаю, что ты... – Я не впервые целуюсь с женщиной. Не проси меня поверить, будто ты пришла потому, что хотела побыть со мной. – Ну, – пожала плечами я, – признаю, что не ожидала, что все будет именно так. – Как «так»? – Ты прекрасно знаешь. – Пожалуй, да. Но если ты преследуешь мужчину по пятам, прячешься в его постели и изображаешь завернутую в ковер Клеопатру, то вряд ли можешь ожидать, что он будет вести себя как кружевной Валентин. Это было все равно что плеснуть кислотой на полированную поверхность и увидеть под ней необработанное дерево, шершавое и безобразное. Несколько таких же мерзких вспышек случилось и днем, во время нашей поездки. Если бы не темнота, Годфри заметил бы, какими глазами я смотрю на него. – А тебе обязательно меня оскорблять? Знаю, ты рассердился, но я думала, у тебя это уже прошло, и если хочешь знать правду, я не понимаю, зачем так злиться, если кому-то захотелось полюбоваться твоей яхтой. Я тебе рассказала абсолютно все, что произошло, а если ты мне не веришь или считаешь, что я должна была тут же рухнуть к тебе в постель, здесь и сейчас, то советую тебе подумать еще раз. У меня нет такой привычки. – Тогда зачем вести себя так, как будто есть? – Знаешь что!.. – Я осеклась и рассмеялась. Ни за что нельзя провоцировать его на открытое применение силы. Лучше забыть о злости и попробовать еще немного поизвиняться. – Послушай, Годфри, давай забудем! Прости, ужасно глупо с моей стороны тебя в чем-то винить, я ведь сама напросилась... и я действительно немножко заигрывала с тобой там, в каюте, признаю. Тоже не очень-то умно с моей стороны. Но когда женщина попадает в неприятную ситуацию и имеет дело с разгневанным мужчиной, она инстинктивно пускает в ход свою сексуальность, чтобы выпутаться. Не слишком хорошо я себя сегодня проявила, правда? Но я не подозревала, что ты так сильно рассердишься или так сильно... ну, скажем, перейдешь границы. – В сексуальном плане? Мало же ты знаешь. – Ну ладно, ты отомщен. Не припомню, чтобы хоть раз чувствовала себя такой глупой и несчастной. И можешь не беспокоиться, что я снова буду бегать за тобой... В жизни к тебе больше не подойду! Он не ответил, но для моих напряженных нервов это было все равно как если бы он расхохотался вслух. Ирония моих слов словно бы носилась и звенела в воздухе на ветру. По правому борту, совсем рядом с яхтой, снова вспыхнула и исчезла полоска зеленого огня. – Ну ладно, – вздохнула я, – после всего этого, полагаю, мне остается только просить тебя загубить поездку окончательно и бесповоротно и отвезти меня домой. – Без толку, моя дорогая, – последовал мгновенный ответ. Тон Годфри стал совершенно иным, и меня бросило в дрожь. – Раз уж ты здесь, здесь и останешься. Тебе придется проделать весь путь. – Но ты же не хочешь... – Не хочу. Ты пришла сюда потому, что тебе самой этого хотелось – или так ты сказала, – а теперь останешься, потому что этого хочу я. У меня нет времени отвозить тебя обратно, даже если бы и хотелось. Ты и так заставила меня потерять слишком много времени. Сегодня ночью я отправился в очень срочную поездку на заранее запланированную встречу... – Годфри... – Я везу на албанскую сторону партию фальшивых денег. Они спрятаны под полом каюты. Семьсот тысяч деков, слегка потертых, малыми купюрами – и чертовски хорошего качества. Если меня поймают, то расстреляют. Дошло? – Я... я не верю. Ты меня разыгрываешь. – И не думаю. Хочешь поглядеть сама? – Нет! Нет. Ну ладно, если хочешь, я тебе верю, но все равно не понимаю. Зачем? Зачем тебе заниматься такими вещами? На траверзе у нас, примерно на том же расстоянии, что и раньше, находилась Кентрома. Мне показалось, будто я различаю слабые очертания полоски призрачной пены и нависающей над ней земли, и сердце мое подпрыгнуло, но видение тут же исчезло. Это был, самое большее, крохотный каменистый островок, безжизненный и омытый ветром. Когда мы подплыли ближе к нему, я ощутила новый, более сильный порыв ветра. Он дул уже не ровно с востока, а налетал со всех сторон, в зависимости от того, как горы по обоим берегам пролива ловили и изменяли воздушные течения. Не так далеко маячили огоньки Коулоуры, где кончался материк и начинался пролив... Я заставила себя сосредоточиться на том, что тем временем говорил Годфри. – И в настоящий момент ситуация в Албании такова, что вот-вот что-то случится, и в чьих-то интересах – уверен, ты следишь за моей мыслью – позаботиться, чтобы это случилось. Балканский котел всегда готов закипеть, если подбросишь жару в нужном месте. Тут тебе и Югославия, и Греция, и Болгария – и все сидят с кинжалами наготове вокруг границ Албании, ожидая заварушки, но никто не решается сам ее начать. – И не хочет, – резко сказала я. – Можешь меня в этом не убеждать. Греция меньше всего на свете хочет каких-либо волнений на границе, в которых ее могли бы обвинить... Ой! – Да, я так и думал, что ты все поймешь. Чертовски легко, правда? Прелестное положение. Коммунистический Китай прочно уселся на Албании, получив себе славненькую маленькую базу в Европе, что-то вроде ступеньки, за которую Большой Брат готов глаз отдать. И если нынешнее прокитайски настроенное правительство падет и падение припишут Греции, получится крупная балканская заваруха, Китай выйдет, а Россия войдет. А быть может, войдет и в Грецию. Улавливаешь? – О боже, да. Старый трюк, его еще Гитлер в прошлой войне применял. Наводнить страну фальшивыми деньгами – и правительство рушится как карточный домик. И долго это продолжается? – Поставка фальшивок? Да уж некоторое время. Это последняя партия. День «Икс» – Страстная пятница, а потом они будут пущены в обращение, и, можешь мне поверить, гром грянет буквально за несколько дней. – Он засмеялся. – Облако этого взрыва увидят аж в Вашингтоне. – А ты? Откуда увидишь его ты? – О, за меня не волнуйся, я заручился местом в партере – но это будет не вилла Рота. «Г. Мэннинг, эсквайр» исчезнет почти немедленно... Знаешь, дорогая, ты бы не дождалась обещанной поездки со мной в субботу. Я сам об этом слегка жалел. Мне наш денек понравился, у нас много общего. – Тебе обязательно так грубить? Он даже не обратил внимания, задумчиво глядя во тьму на севере. – О чем я на самом деле жалею, так это что никогда не смогу использовать фотографии. Бедный Спиро не получит даже такого памятника. Скоро мы доберемся до места, где я швырнул его за борт. Тон его даже не изменился. Годфри все еще удерживал меня, но рука обвивала мою талию столь же безлично, как железная цепь. Оно и к лучшему: каждое прикосновение к его телу вызывало у меня мурашки по коже. Треск паруса, когда гик в очередной раз прокатился у нас над головами, заставил меня подпрыгнуть, словно от удара хлыстом. |