Онлайн книга «Филумана»
|
Пришлось вернуться. Мы смотрели уже вдвоем. Потом лазили, осторожно ступая, чтоб не сверзнуться в пустохлябь, вдоль склона – и вправо, и влево. Ничего! Никакой дырки или хотя бы намека на нее! – Чудеса! – подвела я итог. – Что ж, пошли ужинать… * * * – Княгиня! – встретил меня запыхавшийся Никодим. – Мы вас везде ищем! Там, в часовне… Мы вас искали на обед, заглянули туда, в часовню, а там… Я его уже не слушала – мчалась в часовню. Неужто сбудется? Князь Михаил поднимется живой, здоровый, и мы… Дальше фантазия отказывалась работать нормально и подсовывала мне видения совершенно неподобающие высокому званию княгини. Часовня была полна княжеских дружинников. Все стояли на коленях, преклонив голову, как на молитве. Боже! А что если все наоборот – Михаил умер?! Немилосердно расталкивая коленопреклоненных, я ринулась к нубосу князя. «Пылающий нубос» целиком и полностью оправдывал свое название. Разноцветные сполохи безостановочно сновали по его поверхности, будто прирученное северное сияние. Внутреннее пространство, толстой шубой обволакивающее княжескую фигуру, опалесцировало солнечно-белым облачком. Я протянула к Михаилу руку – и тут же отдернула ее. От кокона шел нестерпимый жар, заставляющий вспомнить печальный опыт девочки Меланьи и еще более печальный – ее отца. – Давно так? – шепотом спросила я полковника Аникан-дра, замершего со склоненной головой ближе всех от князя. – Так – совсем недавно, – тоже шепотом ответил он. – Раньше был только туман внутри нубоса. Похоже, процесс идет по нарастающей. – А… – начала я, но тут же забыла все, что хотела сказать: тонкий звук оборвавшейся струны заставил всех вздрогнуть и поднять головы. У князя внешних изменений не наблюдалось, но прозвучал еще один звуковой укол, затем еще, потом они посыпались мелким весенним дождем, слились в звенящий частокол звуков, перешли в паровозное шипение, свист – и в тишину. Нубос исчез. Князь лежал неподвижно – беззащитный и неприкаянный. Я протянула руку и свободно дотронулась до его щеки. Кожа у него была теплая и чуть колючая от легкой щетины – менее чем однодневной. – Княгиня, – ласково сказал Михаил, не открывая глаз. – Мне снился чудный сон. Вы меня обнимали, пеленали как ребенка, заботились, как о маленьком… Он открыл глаза и весело взглянул на меня: – Как хотелось бы, чтоб это был не сон! – Это и был не сон, – сообщила я, беря теплую ладонь Михаила в свои руки. Мои слезинки упали ему на грудь, вызвав недоумение. – Что с вами, княгиня? О чем вы плачете? – Об объятиях, которые остались в лесу, – сквозь непрошеные слезы засмеялась я. – Но объятия можно возобновить в любое время, – довел до моего сведения Михаил, приподнимаясь на локте. И вдруг с удивлением оглянулся: – Где это мы? – Князь! – раздался восторженный рев множества голут-венных глоток. Теперь пришла очередь Михаила вздрогнуть. – Познакомьтесь, – церемонно повела я левой рукой. – Это Киршаг. А это – ваше домашнее воинство. – Вы шутите, – только и промолвил пораженный князь. А со всех сторон к нему ползли дюжие мужики с заплаканными глазами и сопливыми от счастья носами. Михаил рывком сел, спустив ноги вниз. Благодарные губы подданных ловили его руки: «Князюшко, князюшко!» – неслось со всех сторон. А я нагнулась к полу и подняла маленький, почти черный квадратик величиной с почтовую марку, свалившийся с княжеской груди. Не работающий тетарт. Не работающий временно – или навсегда? Кто б знал. * * * – И вы меня – по всему лесу?.. – удивлялся князь. – Ну, не я, – улыбалась я. – Это мой верный Бокша. – Это еще кто такой? – спрашивал князь. – Я вас познакомлю, – смеялась я. * * * – Тризну по погибшим? Обязательно! – говорил князь. – А княгине – благодарность всего Кравенцовского княжества за то, что не допустила бесчестить павших и придала их очистительному огню! * * * – И вот этот, совсем крошечный… – Тетарт, – подсказывала я. – Он меня вылечил? – И вас, и вашу Витвину. А точнее, и Витвину, и уж и быть – вас! – фыркала я. * * * – Ну, в Каллистрата я всегда верил, однако ж горожане… – Это они от большой любви к вам, князь! – А Чистуша – тоже от большой любви поместила вас, княгиня, в эти затрапезные палаты? Немедленно, сейчас же идем отсюда. Вам по праву принадлежит княжеская опочивальня. – Но, князь, уже темно… Может быть, завтра? – Почивать завтра? Хорошо. Завтра вы тоже там будете почивать. Но и сегодня! * * * – Но я не могу ждать! Немедленно покажите вашу пострадавшую ручку! – требовал Михаил. – Она так ужасна… – Это мне решать!… И вы посмеялись надо мной, княгиня: вот это вы называете уродством? Да это самое прекрасное, что я видел в жизни! Если, конечно, вы не покажете мне что-то еще более прекрасное!… * * * – Кажется, теперь вы видите все. – Вы – тоже. Будем считать, что обряд свершен. – Князь, без батюшки? Как можно! – Нас видит Всевышний – его свидетельство важнее всех. А раз он сам нам покровительствует, то под его верховным руководством можно дело и не затягивать, а перейти сразу к самому главному, что свершается после утверждения брака на небесах… * * * – Князь, похоже, долгое лежание в «пылающем нубосе» вас нисколько не утомило? – Вы правы, княгиня. Повторим еще? – Обязательно. Но Вышеград… – Вышеград подождет! – Только до следующего утра. – С вами, любовь моя, невозможно спорить. – И бесполезно. Спросите хоть у кого. – Спрашивать? Я лучше поцелую вас еще раз. Любимая моя княгиня, вы позволите мне эту вольность? * * * Но отплытие свершилось только через неделю. За это время и вече, обещанное народу Киршага, успело состояться, и тризна по погибшим в заповедном лесу, на которую съехалось все кравенцовское лыцарство, – среди них множество моих знакомых еще по каллисгратовским пирам. Жаль, не было самого Оболыжского. По моему настоянию князь отправил ему хвалебное письмо с пожеланиями скорейшего выздоровления. |