Онлайн книга «Гражданин преисподней»
|
– Против факта, конечно, не попрешь. Но Фома, по-моему, был прав. Как говорят метростроевцы – доверяй, но проверяй. – А теперь самое главное. – Венедим, похоже, перестал реагировать на реплики Кузьмы. – Вот что сказал Спаситель: «Ты поверил потому, что увидел, но блаженны те, кто не видел, а уверовал». Понимаешь? Деяния Бога заведомо недоступны нашей оценке. Это следовало уже из притчи о Иове. Блажен лишь тот, кто безоглядно верит Создателю. Все, что печалит и гнетет нас, – горе, болезни, несправедливость, – это тоже промысел Божий. Смиренно принимай страдания. Верь, пребывая в довольствии, но еще сильнее верь, принимая удары судьбы. – Тогда зачем святоши все время твердят о милосердии Божием? – Прежде чем на тебя снизойдет это милосердие, ты должен научиться жить в страхе Божием. – Новое дело… А как это? – Сопоставлять каждый свой шаг с заповедями Создателя. Молись денно и нощно. И не столько за себя самого, сколько за других. Кайся, искренне кайся. Лишь кающийся достоин прощения. Старайся проникнуться к Господу истовой верой. Смиряй свои страсти. Смирение рано или поздно приведет тебя в лоно церкви, а любовь к Богу перейдет в любовь к ближнему. – Как у тебя все просто! Кайся, молись… А если не хочется? – Хотя бы начни. Попробуй… Ведь спиртное тебе тоже не с первого раза понравилось. – Ну ты сравнил! – Главное, обуздай гордыню. Это грех не менее тяжкий, чем смертоубийство. Сколько человеческих душ она уже погубила! Не бойся самоунижения. Сам Спаситель не чурался омывать ноги своим ученикам. – Ну ты и упертый мужик! – едва ли не с восхищением произнес Кузьма. – Позавидовать можно. Дай тебе волю, ты бы и химерам смирение проповедовал. – Будь у них душа – с превеликим усердием! Когда по расчетам Кузьмы вышло, что опасность миновала, они с немалым трудом выбрались из спасительной щели. – Ни рук, ни ног не чую, – пожаловался Кузьма. – А я, по всей вероятности, уже никогда не распрямлюсь, – добавил Венедим, которому довелось отсиживаться в дальней, куда более тесной части щели. – Оно и к лучшему. В Шеоле ты из ста шагов только десять пройдешь в полный рост. – Стало быть, другие девяносто – согнувшись? – Сорок – согнувшись, а пятьдесят – на карачках. Это в среднем, конечно. – Я понимаю. Мне не привыкать. Бывало, всю ночь напролет с колен не вставал. – С бабами тоже так бывает, – ухмыльнулся Кузьма. – Баба на пуховиках стоит, а я на голом камне. – Сочувствую… Ты побудь пока здесь, а я гляну, что там темнушники наворотили. Авось что-нибудь полезное найду. Он бесшумно удалился в ту сторону, откуда противно попахивало сгоревшим порохом, и через некоторое время так же бесшумно вернулся обратно. В темноте Кузьму выдавало только сосредоточенное сопение да кисловатый запах перегара. – Ну как? – поинтересовался Венедим, в глазах которого подземный мрак почему-то роился смутными пятнами. – Да никак! Потолок сплошь рухнул. Сверху гнилью тянет, как из раскрытой могилы. В завале нашел один ботинок, дырявую флягу да полкраюхи хлеба. Дальше такие глыбы, что и вдесятером не сдвинешь. Или темнушники химеру наповал пришибли, или сами там костьми легли. – Что же нам делать? – Пойдем потихонечку. – Куда? Сзади завал, впереди тоже завал. – Это не твоего ума дело. Феодосия и тот темнушник, который в заложниках оставался, обходным путем сюда добирались, хоть и по колено в воде. Если эта бочка благополучно прошла, то и мы пройдем. Лишь бы вход не проскочить. Кузьма двигался своей обычной походкой, время от времени пощелкивая пальцами, дабы по характеру эха определить расстояние до возможного препятствия, а Венедим семенил следом, держась за его плечо. Еще до того, как тронуться в путь, Кузьма предупредил спутника: – Ты пока попусту не болтай. Мне сейчас уши совсем для другого дела нужны. Впрочем, полагался он не только на слух, но и на обоняние, шмыгая носом, словно крыса, обнюхивающая приманку. Время от времени Кузьма приостанавливался и начинал тщательно ощупывать стены, чаще всего почему-то правую. – Тут всяких нор, как дырок в решете, – Кузьма сам нарушил затянувшееся молчание. – Попробуй разбери, которая нам нужна… Эти-то с лампочкой шли. Вроде как для собственного удовольствия прогуливались. – Давай хотя бы из одежды факел сделаем, – предложил Венедим. – Так и быть, подол рясы пожертвую. – А чем зажечь? Темнушники перед уходом из обители у меня все имущество отняли. Да и не загорятся наши тряпки. Все насквозь промокло. Действительно, с потолка обильно капало, а кое-где просто лило. Раньше в этом туннеле ничего похожего не замечалось. То ли где-то сверху прошел обильный дождь, то ли взрыв повредил подземный коллектор, построенный еще в прежние времена. – А не зальет нас? – Венедим помимо воли поежился. – Говорят, под землей от потопа не спастись. – Здесь не зальет. Место надежное. Под нами столько лабиринтов, что и за всю жизнь не обойдешь. Некоторые на огромную глубину вниз уходят… А вот тем, кто сейчас под нами находится, действительно не позавидуешь. – Ты сам в потоп попадал? – Случалось раньше по молодости. А потом научился эту беду загодя угадывать. Примет много. Зверье всякое начинает волноваться, мох под ногами по-другому скрипит, воздух иначе пахнет. Похоже, дошли. – Кузьма остановился и стал шарить по стене. – Ветерком тянет… Знать, сквозная нора… Эх, нет со мной моих зверушек! Они бы все разузнали-разведали… Обходной путь во всем уступал главному туннелю, особенно высотой сводов. Здесь не то что лоб можно было разбить, но и нос расквасить. Уже после первых шагов под ногами захлюпала вода, а поскольку ход имел заметный уклон вниз, вскоре она достигла колен путников (и чувствовалось, что это еще не предел). – У меня ощущение, как у глиста, из толстых кишок попавшего в тонкие. – Шутка у Кузьмы получилась какая-то натянутая. – Есть ведь еще и слепая кишка, – уже совсем мрачно добавил Венедим. – Ты про аппендикс? Не переживай. Я сквознячок все время ощущаю. Тем временем лаз становился все уже и уже. Вода подобралась к груди. – Не понимаю, как здесь Феодосия пролезла, – удивился Венедим. – Локти нельзя поднять. – Нужда заставит, – буркнул в ответ Кузьма. – Но ты, Веня, все же помолчи пока. Да и шагу прибавь. Впервые в его голосе проскользнуло что-то похожее на сомнение. Венедима, до этого целиком и полностью доверявшего своему проводнику, от такой интонации даже в жар бросило (хотя вокруг было весьма и весьма прохладно). Зловещее журчание доносилось уже со всех сторон, и вода быстро прибывала. |