Онлайн книга «Роксолана. Королева Османской империи»
|
— Я вас не оскорбляю, а если вам такие разговоры не по вкусу, можно и не продолжать… Действительно, не стоит больше говорить об этом… И Роксолана опять повернулась к окну… — Почему отвернулась? — Я смотрю, как люди празднуют Байрам. Что это за праздник, скажите мне, светлейшая госпожа? — А черт их знает, что они там празднуют, — сказала гневно старая турчанка и поднялась, чтобы идти в свои покои. — Вы же турчанка, — удивлялась Роксолана. — Должны знать свои обычаи… — Мусульмане празднуют Байрам. Пост три дня подряд во славу Аллаха, потом отдают жертву мечетям четыре дня тоже во славу Аллаха… Вот и все… Она помолчала, потом уже мягко добавила: — Меня правда зовут Гальшкой, я не из Турции. Привезли меня сюда к султану Селиму, по прозвищу Ужасный, вроде тебя — наложницей. Но Ужасного я совсем не боялась. Наоборот, он меня очень боялся, а когда родился мой сын, Сулейман Великий, и вовсе стал мягкий… — Как вы это сделали? — Будешь все знать, состаришься! Я не так добра, как тебе кажется, но… если будешь меня уважать, может, и тебе будет лучше… — Я вас очень уважаю… — Не так чтобы и очень… — и вышла из комнаты, не забыв палку. Только вышла, как кто-то уже просунул голову в дверь и приветливо улыбнулся: это был евнух Мустафа. Роксолана засмеялась и быстро позвала его к себе: она любила Мустафу за искреннюю доброту к ней и услужливость. Евнух прикрыл дверь и осторожно ступая, подошел к Роксолане. — Есть хорошая новость! — шепнул он, оглядываясь. — Какая, милый Мустафа! Какая новость? Мустафа покачал головой, прищурил один глаз и приложил палец к губам. — Никому ничего не скажу! — догадалась Роксолана. — Наш Великий султан сделал тебе, сердце, что-то очень приятное, но приказал молчать. Рассказываю тебе только за тем, чтобы не расстревожилась… — Ну что же, Боже мой? — уже по-настоящему испугалась Роксолана. — Хорошо, все хорошо, пусть от меня отвернется тень пророка на веки вечные, если говорю неправду. Великий султан позволил тебе видеться с Оксаной. — С Оксаной! — крикнула Роксолана и спрыгнула с дивана, как молодая козочка. — Тсс! — замахал руками евнух. — Не кричи, потому что услышит Гальшка, будет тогда нам обоим… — Я молчу, молчу, только скажи, когда я смогу увидеть мою любимую Оксаночку? — Великий господин позволил мне открывать ворота в султанский сад и пускать на прогулку Оксану после обеда каждый день. Будешь с ней до ужина разговаривать о чем угодно и развлекаться, как вам нравится… Роксолана счастливыми глазами смотрела на безбородого евнуха и готова была его расцеловать… Но евнух уже собрался убегать, потому что ему не разрешалось быть здесь. Роксолана все же догнала его и спросила еще раз: — А сегодня я могу видеть Оксану? — Я же сказал: после обеда… Сейчас все отдыхают, где кто хочет. Я уже впустил Оксану в султанский сад, к фонтану… Беги туда и там увидишь ее. Теперь сама видишь, как много делает бедный Мустафа… Не забывай о Мустафе и ты… Роксолана уже не слышала слова евнуха, она бежала в султанский сад. * * * Роксолана через несколько минут оказалась перед решетчатыми воротами султанского сада; ворота были настежь открыты. Навстречу ей по тополиной аллее шла, почти бежала любимая подруга. Роксолана узнала ее издалека. Оксана бросилась в объятия: она целовала подругу, всхлипывала и сквозь слезы все шептала: — Думала, что уже никогда тебя не увижу, думала обо всем, а особенно — о страшном, потому что эта Гальшка могла отправить тебя на тот свет! — Только пойдем прочь отсюда в какой-нибудь угол, — говорила Роксолана: она видела здесь наложниц. Они гуляли парами и искоса поглядывали на подруг. — Пойдем к озеру, там всегда тихо, никого нет, только плавают утята и лебеди… Баядерки не любят там гулять: все выглядывают, не выйдет ли на прогулку сам султан… Пойдем… У озера они сели на скамейку, свесили ноги, утопив в шелковой траве и стали смотреть… никого нигде. — У меня так много новостей, так много… — сказала Оксана, рассматривая внимательно подругу. — Ты как будто немного похудела, но стала еще красивее… Там, наверное, плохо кормят, может, посадили на кулеш и сухари… — Нет, — смеялась Роксолана, — кормят хорошо, дают всякие изысканные лакомства. — Тогда почему похудела? — Наверное, потому, что слишком соскучилась по Божьему миру и по тебе, и я не знала, что с тобой. Спрашивала Гальшку, и она, как водится, ничего не сказала… — Это не человек, а злая личина, — сердилась Оксана. — Мне она тоже ничего не говорила, а только показывала палку… Спросить еще кого… но не видела Мустафу. Роксолана засмеялась. — Она и мне показывала палку и не один раз. — Может, хотела ударить? — Да, хотела ударить за то, что она такая же пленница, как и мы с тобой, только что из других краев: не любит, чтобы ей напоминали об этом. — Вот как! А знаешь, это хорошо, что она пленница из наших земель… очень хорошо! Как-никак, а наша она, и может чем-то помочь тебе. Советую не раздражать ее, а нежно разговаривать, кое в чем и прислужить, все будет на пользу. — Я ее не трогаю и отнюдь не хочу раздражать… лишь бы лихо было тихо. — Знаешь, здесь ходят слухи, что ты скоро заменишь султаншу Фатиму, которая недавно умерла. — Чушь говорят, — равнодушно сказала Роксолана. — Здесь много красавиц лучше меня… Но она насторожилась и стала внимательно прислушиваться к словам подруги: — Говорю тебе, что слышала, слышала и сегодня. Ты не зря попала в двадцатку, отдельно гуляешь, запрещено даже подходить к тебе кому-то из девушек. Султан приходит к тебе со всякими разговорами. С другими он так не поступает. И о чем он болтает с тобой? — интересовалась Оксана, поправляя на подруге ожерелье. — Это было только один раз — с досадой махнула рукой Роксолана. — Во второй раз уже не приходил, а только прислал Коран. — Что прислал? — переспросила Оксана. — Коран, такая у них святая книга, чтобы читала, а я еще и не заглядывала в нее, не знаю, что там написано. — Это неспроста, — задумалась подруга. — Неспроста: получается, значит, в залах говорят правду. — Какую правду? — Такую, что возьмет тебя султаншей: хочет ввести тебя в свой закон, жениться хочет, как на мусульманке. — Хе… может, я не захочу: это своеволие! У меня есть жених пан Ярема… не стану я султаншей, и мусульманкой не буду никогда!  Султан Великолепный и Роксолана. Песчаная скульптура |