Онлайн книга «Черный Янгар»
|
Он не заметил меня. Янгар отсутствовал недолго. Не знаю, что он делал наверху, но тот, кто вернулся во двор, был полон ярости. Я чувствовала, как клокочет она, сжигая и без того сожженную душу. И решилась. Медвежья шкура легла на плечи тяжелым плащом. И призрак холода коснулся босых ног, а я обрадовалась, что снова способна его ощущать. Влажную поверхность камня. Мягкость древесной коры, неровность земли под ногами. Или страх. Откинуть капюшон, открыть лицо? Янгар узнает меня и… И ничего. Бездна клокотала в черных глазах, и ей не было дела до меня. – Стой! – Я заступила дорогу. И медвежья шкура привычно налилась тяжестью, склоняя меня к земле. И уже не слова – рычание вырвалось из глотки. Янгхаар замер. На мгновение его лицо исказила судорога, а затем мой муж сказал: – Прочь. Нет. Нельзя его отпускать. Не сейчас. Не тогда, когда бездна окружила остатки души: сгорит. И, поднявшись на задние лапы, я зарычала. – Прочь, – повторил Янгхаар Каапо и положил ладонь на рукоять палаша. А я вдруг ясно поняла: если не отступлю – ударит. Не раздумывая, не сомневаясь, без ненависти или злобы, но лишь потому, что я мешаю. Ему больше не нужна маленькая медведица. И я отступила. Развернулась. Ушла. Я умею ходить быстро, и лед нежно касался тяжелых лап. Перестать быть человеком? Почему бы и нет. Почему я так боюсь этого? Цепляюсь за прошлое, держусь на краю… Что в людях хорошего? Злоба. Зависть. И ложь. Маленькая медведица… И разговоры в овраге. Его обещание, которое ничего не стоит. Ты ведь уже проверяла его слова на прочность, Аану. Моя шкура надежно защитит меня и от слов, и от обещаний, и от людей. Три дня я не снимала ее, бродила по лесу, который впал в зимнюю спячку. Пошел снег, тяжелый, густой, и к вечеру на зеленые лапы елей легли сугробы. Чего я искала? Не знаю сама. Спокойствия. Я выбралась к оврагу. Ручей затянуло льдом, который затрещал под моими когтями, в трещинах проступила вода, черная и ледяная. Наклонившись, я лакала, пытаясь напиться, словно эта вода могла унять мою жажду. Овраг заносило снегом. Вода уходила от меня. И только ледяное крошево въедалось в шкуру. А ветер крепчал, подвывая, рассаживая прозрачные крылья свои о пики ветвей. Обида и вовсе невыносимой становилась. К Горелой башне я все же вернулась. Она возвышалась над низкими осинами, которые, лишившись листвяного своего убранства, выглядели жалко. Поистратившаяся, худеющая луна заливала снежные поля желтоватым светом, и в нем, неровном, Горелая башня вдруг помолодела. Я увидела ее такой, какой она, должно быть, была многие годы тому назад. Белой. Кряжистой. Надежной. И даже накренившись, она не растеряла этой своей надежности. Горелая башня встречала меня зыбким светом в единственном окне, и сердце, остановившееся было, вдруг полетело вскачь. Лед лизнул босые ступни. И я побежала. По колючему насту. По узким ступеням, подернутым коркой льда. Я летела, опираясь на скользкие стены, спеша увериться, что этот огонек вовсе мне не почудился. – Я уже испугался, что ты не вернешься, – сказал Черный Янгар. Он сидел на полу, пытаясь собрать мозаику цветных стекол. – Когда-то был витраж. Мой отец пригласил мастера, который умел делать синее и желтое стекло. Желтое многие создают, но синее… Особый оттенок, который мастер назвал лазурью. Янгар поднял стеклышко, едва ли больше моего ногтя, и поднес к лучине. – Я действительно никогда больше не видел такой яркой синевы. Тот мастер, наверное, уже умер. Я кивнула. Как давно это было? Янгар помнит. И черная душа его вовсе не остыла. Нет, не среди горных вершин спрятал Укконен Туули сердце сына и не в ледяных чертогах Акку, но в развалинах Горелой башни, затерянной в безымянном лесу. Кто знал, что Янгхаар Каапо найдет ее? – Сядь, маленькая медведица, – ласково произнес он. И я присела на пол, напротив него, но голову опустила, все еще прячась под пологом шкуры. – Ты не покажешь мне своего лица? Покачала головой: не сейчас. – Хорошо. – Янгар попытался соединить осколки. – Имя тоже не назовешь? Ладно. Пускай. Я надеюсь, что когда-нибудь ты все же доверишься мне. Возможно. Когда-нибудь. – Знаешь, я впервые радуюсь тому, что когда-то мне солгали. Злюсь, конечно, но радуюсь больше. Я понимаю, зачем он это сделал. Но все же хорошо, что правда… другая. Я ничего не поняла из этой его речи. И, отобрав три синие стекляшки, я протянула ему. Пальцы коснулись пальцев. И его, горячие, нежно скользнули по моей ладони. – Какая холодная, просто ледяная, – с удивлением произнес Янгар. Он взял мои руки в свои и поднес к губам. Он дышал, пытаясь отогреть меня, а я сжимала в кулаке три кусочка лазури. – Не получается. – Янгар поцеловал мое запястье, пытаясь уловить голос пульса. – Медленно. Так медленно, точно… …я уже не живая. Почти. Сколько нахожусь на грани? Недолго, пару месяцев всего, но к следующей зиме мое сердце окончательно замрет. Кровь станет холодной, и я, возможно, попытаюсь согреть ее чужой. А память… Память будет хранить осколки прошлого, порождая… что? Злобу? Зависть? Печаль? Ненависть ко всем людям? Стану ли я такой, как та, что отдала мне проклятый свой дар? Не хочу. Янгар гладил мое запястье, его палец скользил вверх по такой неестественно белой коже, лишенной и тени сосудов, и вниз, возвращаясь к ладони. – Прости, маленькая медведица. – Он был слишком близко, и эта близость тревожила меня. – И послушай меня, пожалуйста. Я не желал тебя обидеть. Но если бы ты не ушла… Его лицо потемнело. – Я бы тебя убил. Это признание далось ему нелегко. И Янгар, выпустив мою руку, вернулся к стеклянной мозаике. Он никогда не соберет ее: здесь тысячи осколков, и еще тысячи потерялись, смешавшись с землей и снегом. Но и отступать Янгар не желает. – Не я, но то, что живет во мне. Я думал, что оно ушло, осталось на юге. Ему нравились пески. Жара. Свист хлыста. И еще арена, запах крови. Или зверя. Это проклятие. И дар, благодаря которому я выжил. Бездна, скрытая в черных глазах. Я помню, как она рвалась с привязи. И как мои слова, жестокие, заемные, разорвали эту привязь. |