Книга Та, кто приходит незваной, страница 23 – Татьяна Тронина

— Верунчик?

— Ну, в общем, ты права. Он умный мужик. Он нашел в себе силы с ней расстаться, — мрачно произнесла Вера.

Они обе помолчали. Лиля посмотрела на часы — половина седьмого вечера. Сейчас должен зайти Евгений, и они вместе отправятся вниз, в столовую, ужинать. Прямо как семья…

Но у них с Евгением тоже нет будущего, надо признать. И дело тут не в здоровье, не в возрасте, а немного в другом. У них дети, еще маленькие. Как бросить детей, как сломать свои семьи…

«Зачем я думаю об этом? Я же не собираюсь бросать Сережу, а Женя — свою Иру!»

Вера вздохнула, вновь заговорила:

— Если честно, Распопов ведет себя странно, точно мальчишка. Зарядку вдруг стал делать по утрам. А еще — подрался вчера на автомобильной стоянке с каким-то идиотом. Ты представляешь?

— Нет, — сказала Лиля. — Я не представляю твоего Распопова дерущимся.

— Знаешь, я где-то читала, что в организме мужчины после сорока — сорока пяти лет происходят примерно те же процессы, что и у подростка. Что-то там с корой головного мозга связано, — уныло продолжила Вера. — В общем, это от человека не зависит. Биохимия. Словом, дуреют мужики. Совершают глупые, даже безумные поступки, влюбляются… Недаром же есть пословица: «Седина в бороду, бес в ребро».

— Если это биохимия, то тем более все пройдет, — сказала Лиля. — Ты чуть-чуть потерпи, не гноби его.

— Лиля, когда это я гнобила своего Распопова?

— Поддержи его, прости.

— А я что делаю… — Было слышно, как Вера всхлипывает. — Слушай… А у тебя как дела? С Женькой?

— Никак, — быстро ответила Лиля. — Мы работаем над сценарием.

— Вдвоем?

— Вдвоем, а что такого.

— Сидите в одном номере, рядышком, в закрытой комнате? В лесу? — не унималась Вера.

— Да. В самой чаще.

— Он тебе нравится? Только не ври!

— Да, — сказала Лиля быстро, без всякого выражения.

— Ох, Сережка, дурак, зачем он тебя отпустил?! Лиля, Лилька! Я тебя умоляю — только не наломай дров!

— Да не буду я ничего ломать, Верунчик! — преувеличенно-весело произнесла Лиля.

— Я тебя знаю. Ты верная-верная, но так только хуже. Такие вот верные потом и куролесят. Из крайности в крайность.

— Верунчик, я тебя умоляю… Вообще, мне некогда. Приеду — поговорим.

— Лилька, лучше Сережи ты никого не найдешь. Я тебе серьезно говорю. Женька классный, да. Но Сережа лучше. Если ты выберешь Женьку, ты даже не представляешь, насколько ты будешь несчастна!

— Я знаю, — тихо ответила Лиля. Нажала на кнопку отбоя.

Какой-то быстрый, ритмичный стук. «А, это мое сердце…» — не сразу сообразила Лиля. В самом деле, сердце у нее колотилось, точно бешеное. Разговор с Верой взволновал ее. «Все так, все правда. Я больше потеряю, чем найду. Возможно, я ничего не найду. Но зато потеряю все…»

Лиля отложила телефон, подошла к окну.

Темно, огоньки фонарей где-то вдали, среди деревьев, едва видны за потоками дождя.

Хлопнула дверь. Лиля обернулась — Евгений. В черных джинсах, в черной рубашке. «О, черная мужская рубашка фасона «слим-фит»… Тоже моя погибель, после белой рубашки!» — содрогаясь от желания заплакать и засмеяться одновременно, подумала Лиля и закрыла ладонями лицо.

— Что это с тобой? — Евгений подошел к ней, обнял. — Лилечка, ты моя Лилия… Ну что, что с тобой такое? — Он принялся целовать ее, ласково и нежно, гладить, обнимать.

— Я себя ненавижу.

— Ты? Почему? Из-за меня?

— Не надо было. Не надо было соглашаться работать с тобой. А Чащин, словно колдун, он все сразу понял. Он все предугадал! Помнишь, что он сказал при первой нашей встрече?

— Нет, — покачал головой Евгений, продолжая нежно гладить Лилю по волосам, по плечам, по спине.

— А я помню, — мстительно сообщила Лиля. — Я все помню. Чащин, предсказатель хренов… Он предложил нам стать любовниками, чтобы написать хороший сценарий о любви. Я себя ненавижу, и я его ненавижу!

— А меня?

— И тебя тоже. Но больше всего я ненавижу себя.

— Лилька! Перестань! — засмеялся Евгений и слегка тряхнул ее за плечи.

Лиля оттолкнула его, смахнула пальцами слезы со щек.

— Я уже перестала, — холодно произнесла она. — Я в порядке. Только давай больше не будем, ладно? Пусть как раньше — мы коллеги, и только. Только работа.

— Хорошо, — удивленно, разочарованно произнес Евгений. — А теперь пошли вниз, а то на ужин опоздаем.

…За столом, в общем зале, Лиля сидела мрачная, надутая. А Евгений, как мог, дурачился, шутил, пытаясь развеселить свою спутницу. Корчил рожи, кривлялся, передразнивал… И довольно смешно у него это получалось.

В конце концов Лиля не выдержала, рассмеялась. Оттаяла, перестала дуться.

— Лилечка… Я вот что подумал, — в конце ужина заявил Евгений. — Я сниму в Москве квартиру, и мы будем встречаться там.

Лиля опять сжалась, замерла. Потом бросила на стол салфетку и убежала в номер. Евгений появился минут через десять.

— Чего это ты спектакли устраиваешь? — сурово спросил он. — Истеричка.

— Идиот, — парировала Лиля. — Я не буду с тобой встречаться в Москве. Какая квартира?! Допишем этот дурацкий сценарий и расстанемся, — озвучила она его недавние мысли.

Но, кажется, только сейчас до Евгения дошло, что Лиля не шутит про расставание. Он побледнел.

— Нет, — сказал он. — Ты моя любовница. Мы станем встречаться и дальше — там, в Москве. Ты и я. И буду делать с тобой все, что захочу. Ты моя.

Лиля не нашла ничего лучше, чем сложить из пальцев кукиш и показать его Евгению.

— Ты хочешь меня бросить? — Кажется, он побледнел еще больше. — Ты же меня любишь. Ты не сможешь без меня!

— А при чем тут любовь? При чем тут эти романтические бредни? Лазарев, я не собираюсь становиться твоей любовницей!

— Ты уже ею стала.

— Как стала, так и расстанусь, — упорствовала Лиля.

— А я тебя не отпущу.

— А я тебя и спрашивать не стану!

Он подошел, схватил ее и быстро неуловимым движением прижал к себе. Принялся целовать. Лиля не стала отвечать на поцелуи, но и оттолкнуть его тоже не могла.

— Я тебя люблю. Ты моя. Ты принадлежишь только мне, поняла? — твердил Евгений.

Он положил Лилю на кровать, расстегнул на ней платье. Сам разделся. Лег сверху, нетерпеливым движением раздвинул ей ноги. Лиля закрыла глаза. «В самом деле, как я смогу без него, я без него умру…»

Такой остроты их ощущения еще не достигали. Такого полного, абсолютного слияния, превращения в единое целое не случалось раньше.