Книга Остров на краю света, страница 68 – Джоанн Харрис

Чутье говорило мне, что у меня перед глазами была куча доказательств — просто я предпочла их не замечать: тайная встреча, объятие, враждебность Марэна, то, что Флинн разрывался, не зная, кому хранить верность. Даже прозвище — Рыжий — перекликалось с прозвищем Бримана — Лис. У них было одно имя, на островной манер.

Но Дамьен всего лишь мальчишка; да еще охваченный муками первой любви. Не самый надежный источник информации. Нет, надо разузнать побольше, прежде чем мысленно вынести Флинну приговор. И я знала, куда мне идти.

В вестибюле «Иммортелей» никого не было, кроме Жоэля Лакруа — он сидел, положив ноги в ковбойских сапогах на конторку, и курил «житан». Увидев меня, он, кажется, растерялся.

— Э, Мадо. — Он криво ухмыльнулся и погасил окурок в пепельнице. — Тебе комната нужна?

— Я слыхала, мой друг здесь, — сказала я.

— Англичанин? Да, он тут. — Он опять картинно закурил, выпустив дым длинной ленивой струей, как в кино. — Доктор сказал, его нельзя трогать. Хочешь его повидать, э?

Я кивнула.

— Ну так вот, нельзя. Мсье Бриман не велел никого пускать — это и к тебе относится, ma belle. [26] — Он подмигнул мне и пододвинулся поближе. — Доктор прибыл экстренным рейсом, может, час назад. Сказал, это какая-то португальская медуза. Очень ядовитая.

Значит, Аристид со своим зловещим прогнозом оказался не прав. Меня охватило невольное облегчение.

— Значит, это не кубомедуза?

Жоэль мотнул головой, мне показалось — с сожалением.

— Не. Но все равно ядовитая.

— Насколько ядовитая?

— Пфе. Что эти доктора вообще знают, э? — Он затянулся «житаном». — И то, что он столько времени пролежал без сознания на солнце, тоже не сильно хорошо. Солнечный удар — это такая пакость, если не остережешься. Да что взять с материкового.

Жоэль явно имел в виду, что лично он, Жоэль, чрезвычайно крут и уж ему-то подобные мелочи нипочем.

— А что медуза?

— Этот дурак несчастный взял да вытащил ее из воды, представляешь, э? — Жоэль изумленно покачал головой. — Ты можешь в это поверить? Доктор сказал, яд будет действовать сутки.

Он ухмыльнулся.

— Значит, если завтра твой дружок будет все еще с нами, э… — Он опять подмигнул и придвинулся еще ближе.

Я увернулась.

— Тогда мне надо повидать Марэна Бримана. Он тут?

— Э, что такое? — Жоэль явно обиделся. — Я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, только издали. Все равно как чужие рыбные угодья. Территориальные воды. Не нарушай моих границ, пожалуйста.

Жоэль хрюкнул.

— Святую Марину из себя строит, — пробормотал он. — Марэн ушел час назад. С твоей сестрой.

— Куда?

— Без понятия.

В конце концов я отыскала Адриенну и Марэна в «Черной кошке». К вечеру в кафе уже было шумно и накурено. Сестра сидела у стойки бара; Марэн играл в карты у стола с кучей уссинцев. При виде меня он заметно удивился.

— Мадо! Ты тут не часто бываешь. Что-то случилось? — Он прищурился. — С Жаном Большим что-то не так?

— Нет, с Флинном.

— Да? — Он явно растерялся. — Надеюсь, он не умер?

— Конечно нет.

Марэн пожал плечами.

— Что ж, мечтать не вредно.

— Хватит играть в прятки, Марэн, — сердито сказала я. — Я все знаю насчет него и твоего дяди. И ваших общих делишек.

— О. — Он ухмыльнулся. Заметно было, что он не так уж недоволен. — Ясно. Давай поговорим в более укромном месте. Незачем посторонним слушать про наши семейные дела, а?

Он бросил карты на стол и встал.

— Все равно я проигрывал, — сказал он. — Мне не так везет в карты, как твоему дружку.

Мы вышли наружу, на эспланаду, где было прохладней и не так много народу. Адриенна пошла за нами. Я села на стену волнолома и посмотрела на них — сердце колотилось, но голос был спокоен.

— Расскажите мне про Флинна, — сказала я. — Нет, лучше расскажите про Жан-Клода.

— Понимаешь, это место должен был занять я. — Марэн, несмотря на улыбку, глядел кисло. — Я был единственный родственник у старика. Я был ему ближе, чем сын. По крайней мере ближе, чем когда-либо был его собственный сын. Все должно было достаться мне. «Иммортели». Предприятия. Всё.

Много лет Бриман позволял ему верить, что так оно и будет. Займы, небольшие подарки. Бриман держал связь с Марэном точно так же, как и со мной: не сжигал мостов; пытался предусмотреть любой поворот событий. Он старался не упоминать о бросившей его жене, о потеряном сыне. Он дал Марэну понять, что порвал отношения с обоими, что они уехали в Англию, что мальчик даже французского не знает, что он не большей степени Бриман, чем любой уроженец этого большого острова — страны ростбифа и шляп-котелков.

Но он, конечно, соврал. Бриман Лис никогда не терял надежды. Он держал связь с матерью Жан-Клода, посылал деньги на учебу, много лет вел двойную игру, тянул время и ждал. Он всегда собирался, когда придет время, передать свой бизнес Жан-Клоду. Но сыну, кажется, это было совсем не нужно — он охотно брал посылаемые Бриманом деньги, но предложение вступить в дело вызвало гораздо меньший энтузиазм. Бриман терпеливо ждал, пока мальчик перебесится, стараясь не думать о том, что время уходит. Жан-Клоду было уже за тридцать, но его планы — если у него вообще были какие-то планы — так и не определились. Бриман начал думать, что сын никогда не вернется.

— Это решило бы дело, — самодовольно сказал Марэн. — Клод, может, и сумасшедший отец, но он никогда не оставил бы деньги тому, кто их не заработал. Он дал понять Жан-Клоду, что, если тот хочет увидеть хоть грош из наследства, ему надо сначала приехать сюда.

Бриман, конечно, не делился своими заботами с Марэном и Адриенной. Все время, пока ситуация оставалась неясной, Бриману как никогда нужны были хорошие отношения с Марэном. Марэн был для него страховкой, запасной струной на случай, если Жан-Клод так и не появится. К тому же Марэн был ценным контактом — ведь он женат на дочери Жана Большого.

— Он хотел упрочить свои связи с Ле Саланом. Особенно ему хотелось купить дом Жана Большого и прилегающую землю. Но Жан Большой отказался продавать. Меж ними была какая-то ссора — я так и не узнал, из-за чего. А может, он просто заупрямился.

В общем, пока Марэн и Адриенна стояли в очереди на получение наследства, Бриману оставалось только выжидать. Он был более чем щедр к молодой паре, дал им хорошие деньги, чтобы они могли начать свое дело.

Я видела, что, пока Марэн говорил, Адриенна все больше раздражалась.