Книга Карагач. Очаровательная блудница, страница 24 – Сергей Алексеев

— Я сейчас разденусь, но ты не смотри на меня!

Она выбрала местечко чуть ниже и в стороне, чтоб он не видел, сняла спортивный костюм, оставшись в гипюровом лифчике и таких же трусиках — и в самом деле, на это лучше было не смотреть. Но легла на общее обозрение бульдозеристов, которые утюжили площадку, подъезжая ближе двадцати шагов.

Рассохин сел к ней спиной и стал перелистывать книги, чтоб скорее просыхало. Бульдозерист, что вырыл эту бочку, могучий, спортивный мужик лет сорока, словно почуял — не поленился, взбежал на отвал, но больше не на клад глазел, а на отроковицу, лежащую поодаль.

— Святые писания! — будто бы восхитился он. — Во повезло некоторым!

— Возьми, если надо, — предложил Рассохин, кивая на книги.

— Я бы взял, — с хитроватым намеком сказал он. — Да кто же даст?

— Это не ты украл у меня купальник? — как-то игриво спросила отроковица.

— Купальник? — ухмыльнулся тот. — С удовольствием бы украл, на память!

— Тогда возьми книгу, — вдруг зовущим, шелково-шелестящим голосом предложила отроковица, ничуть не стесняясь своего гипюрного вида. — Это ты откопал клад. Тебя как зовут, юноша?

Бульдозерист в один миг слова ее оценил, покосился на Рассохина и вдруг уселся рядом с Женей, пожирая глазами — только что слюни не потекли.

— Меня зовут просто Ваня!

— Как мило — Ваня… — Она погладила его мазутную руку.

И это внезапно взбесило Стаса.

— Вали отсюда! — рявкнул он и поднял геологический молоток. — Ну, живо! Пока в лоб не получил!

Тот с сожалением и ухмылкой встал, помахал отроковице:

— Мы еще встретимся, красавица!

И ушел в свой трактор.

Женя проводила его загадочным улыбчивым взглядом и вдруг жестко произнесла:

— Чтоб я больше не слышала этого тона.

— Какого тона?

— Ревности! Я что тебе, жена? — и попросила, словно ничего не случилось: — Принеси мне книгу. Я тоже буду сушить.

Рассохин демонстративно отвернулся и сел, механически перелистывая страницы. Она же почуяла вину, подползла к нему, по-змеиному извиваясь, и неожиданно прижалась грудью к его спине, затем слегка потерлась, и едва прикрывающий ее прелести кружевной лифчик снялся сам. Стас ощутил ее твердые соски и стиснул зубы, чтоб преодолеть головокружение.

— Какой ты ершистый… — Отроковица погладила его волосы. — И заводной… Это потому, что ты совсем юный. Ну, повернись ко мне…

Стас в тот же миг ей все простил, медленно развернулся и накрыл груди руками. Она же игриво отстранилась, поправила лифчик, чмокнула его в щеку.

— Не шали! Трактористы все видят!

— Пойдем за отвал? — чужими губами сказал он.

— Там солнца нет, — капризно вымолвила Женя, еще раз его чмокнула и легла на песок. — А я позагорать хочу. Скоро будет гнусу — не продохнуть. И я останусь бледной поганкой. На прошлой практике в Казахстане была и знаешь как загорела? Среди моржей на Стрелке меня звали шоколадкой, до самого Нового года.

Потом пришли начальник драги с инженером по добыче, поглядели на клад без любопытства, посоветовали сдать в музей, но больше пялились на Женю. У начальника драги, как у комиссара, болтался маузер в деревянной кобуре, и если на рассохинский револьвер она и внимания не обратила, то тут проявила крайне игривое любопытство. Естественно, тот стал хвастать, показывать и, узнав, что у практикантки первый разряд по пулевой, преспокойно вложил оружие в ее руку. Инженер расставил на отвале мишени — два спичечных коробка и свою кепку. Отроковица тут же показала, что может не только кулаками махать: спички полетели брызгами, а кожаная кепка получила четыре пробоины, после чего инженер с гордостью ее напялил.

— Буду помнить вашу верную ручку. И нашу встречу!

— Вы что пришли-то? — Стас вышел из терпения. — Тир тут устроили…

И те наконец сообщили, что летит начальство, мол, надо запускать промывку, начали трясти бумагами. Рассохин не глядя подмахнул акт, и когда приискатели ушли, отроковица вдруг склонилась и прошептала:

— Хорошо, что они ничего не понимают! Иначе бы потребовали поделиться бесценными сокровищами. А все достанется нам с тобой! Это я их отвлекала…

Опьянев от ее дыхания, он попытался обнять, но отроковица выскользнула, отдалилась и сказала маняще:

— Не распускайте руки, молодой человек.

Они еще час лежали поодаль друг от друга и пролистывали страницы, сушили и пытались кое-что прочитать вслух. Отдельные слова поддавались, особенно быстро получалось у Жени, а Рассохин не мог сосредоточиться, косил на нее глаз и отчаянно потел. Спохватываясь, он тупо глядел на буквы как на иероглифы: незнакомое начертание знаков, какие-то крючочки, тем паче написано слитно, в строчку, слова от слова не отделить. Бумага была толстая, старая, сероватая, с какими-то водяными черточками и знаками, закапанная воском, испещренная дырочками, словно кто-то иголкой натыкал. Кое-как он прочел единственное слов:

— Рекоше!.. Рикошет, что ли?

— Это значит — «говорил»! — со знанием дела объяснила отроковица.

— Ух ты, откуда знаешь? — нарочито восхитился Стас.

— Милый мальчик, я выросла в профессорской семье, — с тоскливым неприятием проговорила она. — Оба родителя были нудными гуманитариями. Музыка, чтение, языки, правильная манера поведения… И друзья у них такие же умные и скучные. Даже священник один, отец Зосима. С ним хоть поспорить можно было…

— О чем?

— Есть ли Бог, например.

— А он есть?

— Вот сейчас и испытаем, — предложила она. — Будем гадать. Называй страницу и строчку.

— А так гадают?

— Гадают. Какая истина тебе откроется.

— Ладно, сорок третья страница, вторая строчка.

— Откуда, снизу или сверху?

— Сверху!

Страницы были пронумерованы непонятными буквами, поэтому Женя с таинственной улыбкой отлистала сорок две, нашла строчку и вдруг насторожилась.

— Что? — спросил Рассохин. — Открылась истина?

— «И убиен бысть копием, и брошен зверям лютым», — медленно прочитала она.

— Как это понимать? Как Божье провидение?

— Да ерунда, — встряхнулась отроковица. — Давай книги сушить. Только их в тени держи, видишь, листы коробятся на солнце.

— Теперь ты загадывай!

— Я уже нагадалась, — отчего-то разочарованно проговорила она. — И вообще, ты что на меня вылупился? Я же сказала — не смотри! Мне кажется, купальник все-таки спер ты!.. Отвернись!

Ей уже не хотелось играть, и Стас обидчиво отвернулся.

Они перелистали все четырнадцать книг и нашли одну красивую, с красными заглавными буквами, с такими же орнаментами-вензелями и завитушками, однако не напечатанную, а скорее разрисованную и написанную от руки, только очень мелко. Но даже и она не порадовала отроковицу.