Онлайн книга «Покрывало ночи»
Никакого ответа. «Кошмар!» — Мур!!! — взвыл он во всю мочь. — Чего тебе? — раздался заспаный голос посоха. — Мало тебе, что ты из меня всю душу вытряс, танцор несчастный, так ты еще и поспать не даешь! — Мур, скажи, это моя голова? — перебил его Курт. Он вдруг и в самом деле испугался. С магами ведь еще и не то случается. Опасная, знаете ли, профессия. — Какая голова? — не понял посох. — Ну… та которая на мне! — нервно уточнил Курт. Ему очень хотелось себя ощупать, но он боялся, что посох поднимет его на смех. — А на тебе есть какая-то голова?! — и в самом деле развеселился посох. — Вот не замечал. Знаешь, лучше сними ее. Без нее ты гораздо симпатичней. — Мур. Я серьезно, — чуть не плача, сказал Курт. — Та голова, которая на мне — моя? Вместо ответа Мур увесисто треснул его по лбу. — Ой! — вскричал Курт хватаясь за голову. — Больно же! — Твоя, — констатировал Мур. — Изверг, — простонал Курт. — Убийца. Она и без того болела! А теперь совсем отвалится! — Отвалится — болеть перестанет. И вообще, будешь знать, как хлебать всякую гадость, — мстительно заметил посох. — А тебе завидно… — простонал Курт. — Жадюга. Тут он столкнулся глазами с чьим-то внимательным взглядом. Рядом с ним сидел жрец. Вид у жреца был самый что ни на есть разнесчастный. — Ты кто? — спросил он у Курта с этим самым видом. — Я-то? — удивился Курт. И тут же удивился еще больше. «А и в самом деле — кто?» Видно, вчерашнее вино вкупе с религиозными танцами и божественными песнопениями оказало на него слишком сильное действие. А может, Мур был прав, и вера этих людей и в самом деле была магией — кто знает? Магия, она такая. С ней никогда ничего точно не знаешь. Курт не мог вспомнить точно, как его зовут. Имена «Курт» и «Сиген» звучали одинаково достоверно. И, если так подумать, имя «Сиген» даже несколько перевешивало. Если так подумать. Если так подумать. А если не думать? Лучше уж не думать. С такой головой много не надумаешь. Пусть лучше Мур думает. У него головы совсем нет. — Мур, — просительно поинтересовался он, — ты не помнишь случайно, как меня зовут? — Сиген тебя зовут, отец ты наш родимый! — ехидно ответил посох. — Значит все-таки — Сиген, — самому себе уточнил Курт. — И никаких Куртов. — Вот видишь, приятель, — вновь обратился он к жрецу, — все и разъяснилось. Меня, оказывается, зовут Сиген. — Но Сиген — Бог, — почти пожаловался жрец. — Сиген — наш Бог. — Значит я — ваш Бог, — пожал плечами Курт. — А в чем проблема? Может быть, ты против? В этот миг для него казалось совершенно естественным быть чьим-то Богом. А, собственно говоря, кем же еще можно быть? Всегда приходится быть тем, кем рождаешься. Можно, конечно, в кого-нибудь превратиться. Например, в бабочку. Или в тигра. Но рожденный Богом всегда останется Богом, какие бы личины он ни принимал. У него так же нет выбора, как у любого другого существа. — Так ты что, против? — еще раз спросил он у оторопевшего жреца. — Нет! — испугался жрец. — Не приведи… Он споткнулся и замолчал тараща глаза на Курта. — Не бойся. Не приведет, — утешил его Мур. — Он добрый Бог. Ты только похмелиться ему раздобудь, и порядок. Смертные муки тебя минуют. — С радостью повинуюсь! — ошарашено пробормотал жрец, выпученными глазами глядя на Божество, потирающее шишку на лбу. Он потряс головой, словно силясь избавиться от наваждения, а потом вскочил и опрометью бросился вон из храма. — Курт, — позвал Мур, когда топот жреца затих. Тишина. — Курт! — недовольно воскликнул посох. Никакого ответа. — Курт!!! — взревел посох. — Чего молчишь?! Нимбом язык придавило?! — Чего кричишь? — удивилось восседающее рядом с ним божество. — Кто это — «курт»? — Курт — это ты! — возмутился посох. — Сам такой! — обиделся Курт. — Я — Сиген. Наш Отец. А ты… ты этот… как его? Отцехульник, вот! — Что? — не понял Мур. — Отце… чего? — Отце… того! — передразнил Курт. — Как тебе не стыдно над Богом издеваться! — А, вот оно что! — сообразил Мур. — Над Богом. Бедняга. Ничего, сейчас будем лечиться. Очередной удар по голове был гораздо круче предыдущего. Курт даже побоялся за нее схватиться: а вдруг их уже две? А что — от такого удара очень даже может быть. Зато в голове сразу посветлело. — Ну, все вспомнил? — устало поинтересовался Мур. — Вспомнил! — радостно выдохнул Курт, и счастье обретения себя оказалось сильнее боли. — Одна у тебя голова. Одна, — как маленького успокоил его посох. — Пока здесь нет этого дурака, давай посмотрим, что стояло на алтаре, до тех пор пока ты не изволил там приземлиться. — Пойдем. Посмотрим, — покорно согласился Курт. Он встал. Тело было как с чужого плеча: там жмет, тут болтается. "Придется поверить, что все это хозяйство — мое, " — мрачно подумал он, шагая к алтарю. За алтарем лежала лицом вниз каменная статуя. — Подними ее, — предложил Мур. — Тяжеленная небось, — вздохнул Курт. — Может жреца дождемся? — Лучше бы нам разобраться, что к чему, до его прихода, — заметил Мур. — Да ты не руками, ты магией подымай. — Магией? — удивился Курт. — А как? — Обыкновенно, — отозвался посох. — Как все маги. Берешь и подымаешь. Что тут необычного? — Но… я же не умею, — удивился Курт. — Теперь умеешь, — поведал Мур. — Вера этих людей сотворила из тебя Бога Повседневных Мелочей. А он умеет, можешь не сомневаться. — Но… я просто не знаю как приняться за дело… — А ты принимайся, — посоветовал посох. — Начнешь делать — разберешься. Курт наклонился над статуей. «Я бы хотел поднять тебя.» — собирался проговорить он. Но его язык вместо этого, словно бы сам собой, выдал до того странно звучащую фразу, что Курт аж вздрогнул. Этаких словечек он отродясь не слыхивал. И не говаривал. Уж это точно. И не стал бы говаривать. Это все язык проклятый. Да за этакие словечки в любом денгерском трактире мигом по роже дадут, да так, что добавки уже не потребуется. «Магия.» Тут Курт вздрогнул еще раз — потому что статуя шевельнулась и стала медленно подыматься. А потому как он все еще оставался в согнутом положении, она неслабо треснула его своей каменной лбиной прямиком по башке. Курт взвыл и рухнул на задницу. Пол и не пытался прикинуться периной. Он был тверд, как и подобает подлинному храмовому полу, о который верующие поколение за поколением должны расшибать свои лбы, демонстрируя преданность и усердие в вопросах веры. Зато если божеству самому случается приложиться о собственные установления и порядки… |