Книга Узы крови, страница 57 – Крис Хамфрис

Он был настолько доволен собой, что даже снисходительно отнесся к однорукому попрошайке, который подошел к нему как раз в тот момент, когда он вручил последний список своему последнему подчиненному и проводил взглядом смешанный отряд, состоящий из солдат и преступников. Вместо того чтобы впечатать нищему сапог в задницу, Люций Хельцингер только рявкнул:

— Нам больше никто не нужен, дерьмо! Да мы и все равно не взяли бы калеку!

И капитан отвернулся, чтобы отдать приказ двум солдатам, которых оставил при себе, когда почувствовал, что его дергают за рукав. Он поднял руку, чтобы все-таки ударить нахального пса, но нищий отбежал назад, подняв обрубок руки, и поспешно забормотал:

— Тут поблизости кто-то прячется! Еретики! Я могу отвести вас к ним.

— Свиньи-еретики копаются в грязи повсюду. С меня хватит и тех, кто в моих списках.

— Но это — еретички-свинки, господин. В конюшне, прямо здесь, добрый мастер. Две девицы — их три дня назад оставил тут отец, купец.

— Девицы? — Командир и его солдаты теперь слушали доносчика с полным вниманием. — Насколько взрослые?

— Не очень, господин. Лет четырнадцать, наверное.

— Ну что ж. Долг велит нам искоренять ересь, где бы мы с ней ни встретились, не так ли? — Капитан погладил усы. — Отведи нас к ним, и получишь за это дукат.

— Добрый господин! — воскликнул Фуггер и захромал к конюшне.

После яркого дневного света там оказалось темно. Люций и его солдаты остановились в полумраке, растерянно моргая.

— Где они, пес? — прошептал Люций.

— Здесь, господин, — тоже шепотом ответил Фуггер, отходя еще дальше в темноту. — В левом стойле, под старой попоной. Вон там! Смотрите, как они трясутся!

Теперь и Люций разглядел дрожь под соломой.

— Выволакивайте их! — одними губами приказал он, обнажая меч.

Двое его солдат двинулись вперед. Они и сами видели, как дрожит попона, и даже услышали тонкий плач, доносящийся из-под нее. Ухмыляясь, один из них наклонился и ухватился за разлохмаченный край, а второй замер с расставленными руками, готовясь наклониться и схватить.

Попона взлетела вверх. Пыль взвихрилась в луче солнца, а из вихря стремительно возник мужчина — мужчина, сжимавший в каждой руке по палке. Они вытянулись вперед, потом скрестились перед ним, поймав в движении солнечный блик и превратившись из пламени в тень, а потом — снова в пламя. Когда они закончили движение, раздался громкий стук, и оба стражника словно слиплись в ком, а потом все так же вместе рухнули на пол без чувств.

Люций вскрикнул, стремительно разворачиваясь к двери. Однако теперь кто-то встал между ним и выходом — такой же высокий, как он сам, но гораздо шире. Хакон поднырнул под отчаянный взмах меча, ударил плечом в живот офицера и отбросил его к центральной опоре конюшни, которая затрещала и сотрясла все строение. Последовала недолгая возня, которая завершилась решительным падением громадного кулака. А потом слышно было только тяжелое дыхание.

— Фуггер, двери! Эрик, помоги мне стянуть с этих подонков одежду, пока она не слишком испачкалась в крови! И принеси веревки.

Фуггер захлопнул двери конюшни и заложил их засовом.

— Найди приказ, Хакон. Его бумаги. Они должны быть вот в этой сумке.

Хакон перебросил ему сумку, а сам вместе с сыном начал раздевать капитана.

— Хакон! — Фуггер показал на свои руки, культю и половину кисти, едва зажившую после Сиены.

— Извини, Фуггер. — Хакон оставил Эрика заканчивать дело, а сам подошел к другу и развязал тесемку, стягивавшую суму. — Мы ищем вот это?

Последними оставшимися у него тремя пальцами Фуггер перелистал промасленный пергамент.

— Да. Он не терял времени, этот Карафа. Его герб уже окружен папским знаком. Вот по этой бумаге одного из нас пропустят в тюрьму.

— А…

— Пусть это буду я. — Эрик успел распустить шнуровку, которая соединяла камзол с трико. Стащив камзол, он поднял его. — Он примерно моего размера.

— Скорее, моего, — возразил Хакон. — Ты не пойдешь, парень.

— Пойду! — Эрик встал перед Хаконом, сверкая глазами. — Она — моя любимая.

— А ты — мой сын. И я тебя знаю. Ты начнешь размахивать своими саблями и даже на шаг не приблизишься к тому, чтобы освободить ее. Ты…

— А ты? — Эрик почти кричал. — Какой от тебя будет прок, старик? У меня есть силы, и сабли, и причина, и…

— А у меня — мой топор! — Хакон наклонился и подхватил с пола оружие. — Он видел столько крови, сколько тебе и твоим саблям даже не снилось. А что до силы…

Отец и сын уже почти столкнулись лбами, и Фуггер с трудом втиснулся между ними.

— Послушайте меня! Перестаньте толкаться и послушайте! — Двое крупных мужчин, тяжело дыша, разошлись на шаг. — Я считаю, что вы оба должны войти внутрь. По-моему, так будет лучше.

— Но у нас есть пропуск только на одного.

— На одного солдата — да. Но там говорится и об арестованных. Офицер может привести в тюрьму новых заключенных.

Хакон присвистнул.

— Значит, я могу взять Эрика как арестанта!

— Или я тебя! — Молодой человек возмущенно сверкнул глазами.

Не дав Хакону время ответить, Фуггер снова вздел свою трехпалую руку.

— Дело не только в этом. Важно не просто попасть в тюрьму. Нам надо добраться до женских камер. Нужна арестантка-женщина.

Эрик рассмеялся.

— И где мы найдем женскую одежду, которая пришлась бы впору одному из нас? Это невозможно!

Фуггер секунду чесал в затылке, а потом вдруг улыбнулся.

— А твоя рослая подружка из таверны, Эрик? Та, что рассказала про Тартар?

— Длинная Маргарета? Ну, она… она… Почему ты так на меня смотришь, Фуггер?

Вместо того чтобы ответить ему, Фуггер повернулся к Хакону.

— Кажется, ты всегда мечтал о дочке, Хакон?

— Нет! — В голосе Эрика звучала мольба. — Вы не видели ее толком, не нюхали ее… Ох, она… она…

— Она будет рада сбросить кое-какую одежку, — отозвался Хакон, подмигивая сыну, — ради такого горячего паренька, как ты.

* * *

Все это заняло гораздо больше времени, чем они рассчитывали. Пришлось раздеть и связать стражников, заткнуть им рты, а потом засунуть всех троих в старые винные бочки, сложенные в задней половине сарая. Эрика заставили побриться. Потом нужно было привести Длинную Маргарету. Уговоры Фуггера оказались напрасными, и оторвать ее от грандиозной пьянки в таверне удалось только Эрику, который заманил эту особу нежными словами, улыбками и продемонстрированной монетой. Когда заговорщики наконец залучили ее в конюшню, Маргарета сначала испугалась троих мужчин, а потом долго хохотала, услышав их планы. Дополнительная порция вина, их последний флорин и добротная одежда стражников, которую она получила в качестве временной замены своим вещам, помогли уговорить ее. Раздеваясь, женщина пыталась их соблазнить. А еще она неумолчно разглагольствовала о тюрьме, значительно пополнив сведения скандинавов. К тому моменту, когда Эрик облачился в юбку и корсаж и покрыл голову шалью, они с отцом уже хорошо знали расположение помещений внутри тюремных стен. Их последнее опасение — что женщина будет настаивать на том, чтобы вернуться к своим товарищам в таверне, — исчезло, когда непомерное количество выпитого возымело наконец действие и Длинная Маргарета грациозно рухнула на солому и захрапела. Никакими тычками разбудить ее не удалось.