Книга Узы крови, страница 70 – Крис Хамфрис

Жан узнал навершие рукояти размером с яблоко. Урия заметил, как расширились его глаза.

— Да, Ромбо, это — твой старый друг. Видишь, как хорошо я о нем забочусь!

Он поднял меч, и на фоне рассветного неба они разглядели характерные очертания короткого тяжелого клинка с тупым концом. Англичанин держал его высоко — так начинался смертельный замах.

— Почему? — только и смог выдавить из пересохшего горла Жан.

— Почему я тебя выдал? — Вид у Урии был грустным. — Увы! Но я же рассказывал тебе, как я и мой покойный компаньон потеряли поставки в Тауэр? Мы кормили заключенных, готовили пиры и все такое… Милорд Ренар обещал мне все это вернуть. Это — немало серебра, мой друг. Так что моя совесть стоила недешево, уверяю тебя. А теперь, если я помешаю тебе сбежать и верну ведьмину руку и все такое… Ну! — Он широко ухмыльнулся. — Должен получить еще сколько-то гиней сверху, правда? Эй, стой, ты!

Последняя реплика была обращена к Анне. Выставив шкатулку перед собой, она сказала:

— Но разве вам не хочется заглянуть в нее?

Жан узнал ее интонацию. Именно так звучал голос Бекк, когда та готовилась нанести удар.

— Анна! Стой!

Урия поднял меч повыше, плечи его напряглись.

— Слушайся папку, деваха. Может, я и не Жан Ромбо, но твой отец знает: я умею пользоваться этим мечом не хуже его. Положи руку и отойди.

Анна неохотно опустила шкатулку на землю и отступила к отцу.

Их разделяла всего полудюжина шагов. Резким движением Урия поддел замок шкатулки мечом. Крышка откинулась, открыв ему содержимое.

— Так-так-так. — На покрытом шрамами лице отразилось изумление. — Значит, у нее действительно было шесть пальцев! Неудивительно, что его величеству нравились ласки этой шлюхи. Как я слышал, он любил все необычное. — Англичанин хохотнул, а потом его взгляд снова стал жестким. — Столько смертей, Ромбо, и все потому, что ты взял то, чего брать не следовало. Но недаром ведь говорят, что смерть одного — это барыш другого, так?

Урия сделал шаг вперед. Беглецы, отец и дочь, отступили еще на один.

— Вы собираетесь убить нас прямо здесь?

Голос Анны звучал все так же опасно.

— Не тебя, малышка. Если только ты меня сама не вынудишь. Думаю, у его преосвященства есть на тебя планы. И он будет так благодарен мне за то, что я не дал тебе сбежать. А вот ты, Ромбо… С тобой я просто не могу рисковать. У тебя, похоже, договор с самим дьяволом! Ты пережил то, что убило бы сотню. Ты выживешь и на этот раз — и вернешься за мной. Я это знаю.

Медленно приближаясь к ним, Урия продолжал говорить — негромко, успокаивающе.

— А что до убийства… — Он расхохотался и на секунду прижался носом к клейму «У» на левой руке. — Так я ведь и раньше это делал.

Его неспешные шаги сокращали расстояние между ними. Они уже прижимались спинами к каменной стене. Урия остановился на расстоянии клинка. От напряжения костяшки пальцев на мече побелели.

— А вообще все складывается правильно, как ты считаешь? Тут есть какая-то справедливость, да? Жан Ромбо, казнивший Анну Болейн, казнен. Встретил свой конец именно там, где все началось.

Внезапно Жан почувствовал чудовищную усталость. В лондонском Тауэре снова высоко поднят меч палача. Здесь находится рука, которую он отсек. Рука мертвой королевы вернулась, словно его клятва и все страдания были напрасны. Урия прав. Он, Жан Ромбо, палач, находившийся на острие правосудия, теперь сам стоит перед судом. Это было… правильно. И он ужасно устал!

Жан зевнул. Именно этот зевок задержал на секунду Урию, который уже согнул колени перед ударом, напрягая плечи и запястья. И именно в эту секунду он погиб: острие рапиры пробило ему шею, разорвав артерию, так что тугие ленты крови ударили в стену над головами беглецов. Англичанин завалился вперед, и Жан, несмотря на свою усталость, успел протянуть руку и поймать рукоять меча.

Урия умирал с открытыми глазами. Когда его голова пролетала мимо Жана, то показалось, будто он хочет что-то сказать. Однако он был человеком крупным и падал быстро — его голова ударилась о камни рядом с Жаном, едва француз успел отступить в сторону.

Пока убитый еще не коснулся земли, Такнелл высвободил свою рапиру.

— Мне было тревожно, — хладнокровно сообщил он, вытирая клинок о плащ. — Кроме того, хотелось убедиться в том, что решетка возвращена на место как следует. Способов сбежать отсюда немного, и кто может предсказать, когда именно в них возникнет нужда?

Английский офицер отошел назад, высматривая, не привлек ли шум чьего-нибудь внимания. В эту минуту его взгляд упал в открытую шкатулку.

— Иисусе, спаси! — вскрикнул он, прижимая ладонь к губам. — Это… это же… Святый Боже, что здесь за ужас?

Анна наклонилась и опустила крышку. Жан взял офицера за локоть.

— Слишком долго рассказывать, Такнелл. Знай только, что королева, которую мы оба любили, хотела, чтобы это было скрыто навсегда. Но враги все еще преследуют ее. Они опять нарушили ее покой.

— Так я и знал! — У Такнелла дрожал голос. — Когда тот иезуит раскапывал ее могилу, я знал, что тут таится какое-то зло! — Он протянул руку к Анне. — Отдайте мне останки, леди. Я верну их в оскверненную гробницу.

— Королева не будет там знать покоя, — отозвалась Анна. — Я очень боюсь, что в этом мире для нее не найдется безопасного места. Но мы должны ее забрать и снова попытаться исполнить клятву, которую ей дал мой отец.

Такнелл пристально посмотрел на них обоих и кивнул.

— Ступайте! Уходите немедленно, и поторопитесь. Потому что рассвет спешит за вами, и скоро здесь будет Симон Ренар со своими пыточных дел мастерами.

Анна посмотрела на отца-палача и на меч у него в руке. Она перевела взгляд на шкатулку. А потом бросила взгляд на мертвого убийцу, растянувшегося в луже собственной крови у подножия башни.

— Отец, нам необходимо сделать еще одну вещь, прежде чем уйти отсюда.

Жан снова услышал в ее голосе решительные ноты и вздохнул: он знал, что в таких случаях возражать отпрыску Ребекки бесполезно.

Девушка продолжила:

— Ты должен воспользоваться своим мечом вэтом месте в последний раз.

* * *

В последнее время сон Томаса был свободен от кошмаров, но проснулся он в ужасе: к нему в дверь ворвался Ренар.

— Она исчезла, иезуит! Сбежала! Эти глупцы позволили ей уйти!

— Кто, милорд?

Томас поднялся с пола и проглотил стон, когда вся тяжесть его тела пришлась на затянутое повязкой больное колено.

— «Кто, милорд?» — Ренар подошел к нему вплотную, так что стал ощущаться гнилостный запах его дыхания. — Девица, дочь Ромбо! Та, от кого ты не смог ничего узнать. Джеймс Вулстон принес от Совета приказ о ее допросе. А допрашивать некого. Ведьма исчезла.