Книга Ночной ангел. Книга 1. Путь тени, страница 18 – Брент Уикс

— Убийце точно так же следует понимать своих жертв, — сказал Дарзо.

— Азот, по-твоему, на это не способен?

— Нет, почему же. На это — способен. Но когда ты прекрасно узнаешь человека, когда побываешь в его шкуре, пройдешься в ней милю-другую, непременно прикипаешь к нему душой…

— Это не настоящая любовь, — тихо произнесла Гвинвера.

— В то мгновение, когда убийца влюбляется в жертву, он должен ее убить.

— Вот что не по силам Азоту.

— Он слишком мягок.

— Даже теперь? Даже после того, что случилось с его маленькой подружкой?

— Даже теперь.

— Ты прав, — сквозь слезы сказал Азот, глядя на возвышавшегося над ним, залитого лунным светом Крыса. — Я знал, чего ты хочешь, и сам хотел того же, просто… не решался. Теперь же я готов.

Крыс смотрел на него с легким сомнением во взгляде.

— Я даже подыскал для нас подходящее местечко… — Азот резко умолк. — Это не столь важно. Можно заняться этим и здесь. — Взгляд Крыса оставался напряженным, но угадать его чувства было невозможно. Азот медленно поднялся, не отдаляясь от мучителя ни на шаг. — Давай же, прямо здесь. Пусть нас слышит весь цех. Пускай все-все узнают!

Азота всего трясло, и он не мог ничего с собой поделать. Отвращение пронзало его разрядами молнии, но ему удавалось прикидываться, что эта дрожь всего лишь от неуверенности.

«Нет, я этого не вынесу, — думал он. — Не вынесу. Лучше пусть убьет меня. Я вытерплю все, что угодно, только не это…»

Ему вдруг стало ясно, что если он сию секунду не заглушит свои мысли, то пропадет.

Поднявшись на цыпочки, он протянул дрожащую руку к щеке Крыса и поцеловал его.

— Нет! — воскликнул тот, ударяя Азота. — Все будет по-моему.

— Чтобы стать мастером этого дела, надо забыть о каких бы то ни было ценностях, пожертвовать… — Голос Дарзо оборвался.

— Всем? — спросила Гвинвера. — Хочешь сказать, что у тебя это всегда получалось? Моя сестра бы возразила, и многословно.

— Вонда мертва, потому что я не такой, каким должен быть, — произнес Дарзо, не глядя на Гвинверу.

Чернота за окном только-только начала светлеть. Гвинвера посмотрела на грустное щербатое лицо Дарзо, освещенное желтым светом лампы, и ей стало его жаль.

— Ты влюбился, Дарзо. Получается, даже убийцы уязвимы. Любовь — это сумасшествие.

— Любовь — ошибка. Я потерял все, потому что допустил оплошность.

— А что станешь делать, если и Азот оступится? — спросила Гвинвера.

— Позволю ему погибнуть. Или убью его.

— Он тебе нужен, — ласково сказала она. — Ты сам говорил, что благодаря ему получишь ка'кари.

Не успел Дарзо ей ответить, как раздался стук в дверь.

— Войдите! — крикнула Мамочка К.

Из-за двери показалась голова служанки, возможно тоже бывшей жрицы любви, теперь слишком старой для работы в борделе.

— К вам пожаловал мальчик, миледи. Его зовут Азот.

— Пусть войдет, — распорядилась Гвинвера.

Дарзо взглянул на нее.

— Что, черт возьми, он тут делает?

— Понятия не имею. — Гвинвера довольно улыбнулась. — Но полагаю, что если из мальчишки можно сделать настоящего убийцу, значит, он не лишен талантов.

— Проклятье! Я видел его каких-нибудь три часа назад, — сказал Дарзо.

— И что с того?

— И пригрозил, что убью его, если он явится без доказательств. Бросать слова на ветер я не могу, ты знаешь. — Дарзо вздохнул. — Может, ты и права, но у меня нет выбора.

— Он пришел не к тебе, Дарзо. А ко мне. Так что лучше пусти в ход свой трюк с тенью и исчезни.

— Трюк с тенью?

— Не прикидывайся, Дарзо.

Дверь раскрылась, и на пороге появился жалкий окровавленный мальчик. Даже в таком виде — жестоко избитого — Гвинвера узнала бы его из тысячи цеховых крысят. У этого крысенка горел огонь в глазах. Лицо разбито, с губ и с носа капала кровь, но он стоял не горбясь и — то ли потому, что был слишком юным, то ли благодаря редкому уму — смотрел не на полуобнаженную грудь Мамочки К., а прямо ей в глаза.

— В тебе, если сравнивать с остальными, есть что-то особенное, верно я говорю?

Она произнесла эту фразу с утвердительной интонацией.

Азот даже не кивнул. Подстраиваться под нее и отвечать вопросом на вопрос он не мог. В немигающем взгляде горело нечто новое.

Ах да, все понятно, подумала Мамочка К.

— Ты столкнулся с чем-то ужасным?

Азот молча смотрел на нее огромными от ужаса глазами и весь дрожал. Подобные ему невинные создания в Крольчатнике гибли каждый божий день. Вид мальчика пробудил в Мамочке К. что-то давнее, то, что, как ей казалось, навсегда умерло. Она могла не говорить ни слова, просто протянуть Азоту руки, по-матерински тепло обнять его и приютить в своем доме. Скорее всего, этого выросшего в Крольчатнике ребенка никогда в жизни по-настоящему не обнимали. Стоит лишь ласково взглянуть на него, прикоснуться к его щеке, вымолвить слово, и он сам бросится ей на шею и зальется слезами.

«Как поступит Дарзо?» — подумала она. С тех пор как умерла Вонда, не прошло и трех месяцев. Он потерял не просто любимую, а гораздо больше. Гвинвера не знала, суждено ли ему прийти в себя. Неужели он не понимает, что слезы Азота ничуть не ослабят его силы?

Обнять Азота ей хотелось не только ради него самого. Она не могла припомнить, когда в последний раз ласкала кого-нибудь не за деньги.

Что сделает Дарзо, если увидит сейчас проявление настоящей любви? На миг станет обычным человеком или вновь решит, что Азот слишком слаб, и убьет его?

Гвинвера взглянула на мальчика и быстро взвесила все за и против. Нет, рисковать не следовало. Она отказалась от своей затеи, сложила руки под грудью и спросила:

— Итак, Азот, кого же ты убил?

С Азотова лица капала кровь. Он моргнул; в освободившихся от слез глазах отразился зловещий страх.

— Убил впервые в жизни, — добавила Мамочка К. — Молодец.

— Не понимаю, о чем вы, — протараторил Азот.

— Я прекрасно знаю, как выглядят убийцы, — резко произнесла Гвинвера. — Кого ты убил?

— Мне надо поговорить с Дарзо Блинтом. Это важно. Где он?

— Здесь, — сказал Блинт, появляясь за спиной у Азота. Мальчик вздрогнул. — Раз уж мы встретились, кое-кому придется умереть…

— Он… — Азот взглянул на Мамочку К., явно раздумывая, можно ли разговаривать в ее присутствии. — Он мертв.

— А тело? — строго спросил Блинт.

— Оно… оно в реке.