Онлайн книга «Хозяин колодцев»
Вика… Ну и амбициозная, скажу тебе, особа! Через полгода после нашей с Винком свадьбы — я уже в тягости была — узнаю, вообрази себе, что Вика вышла… за наследственного! Вообрази, что за выходка… Всем известно, что наследственные колдуны обращаются с собаками куда лучше, нежели с женами. Вику предупреждали настойчиво и неоднократно: подумай, что ты делаешь, дурочка! Но если уж кому вожжа под хвост попадет — ничего тут на поделать, так и проживет всю жизнь с вожжой под хвостом… …Да, так о чем это я? А, Вика… Как ей пророчили, так и сложилось. Первый год они прожили в мире и согласии, потом Вика возьми да роди мальчика, а мальчик, вообрази, отцовского-то дара и не перенял! Не вышло колдуненка… Муженек Викин помрачнел, пожестче себя поставил, да все еще ничего… На другой год Вика возьми да роди девочку! А девочка, знаешь, наследства колдовского не получает никогда, ни единая девчонка колдуньей покуда не родилась… Тут-то муженек наследственный и показал свою натуру… Вика при нем — все равно что тварь бессловесная, а то и вовсе вещь. Рожает ему, как крольчиха, год за годом, и все — девочки! Пятеро уж насобиралось, да тот мальчишечка старший, наследства не перенявший — шестой… И на кого она стала похожа, честолюбивица наша! Глаз от земли не поднимает, половицей боится скрипнуть, а брюхо то пузырем надувается, то мешком пустым виснет. Вот куда амбиции заводят, вот как выходить за наследственных… Не люди они вовсе. Не наша кость, не наша кровь. Сторонись их…» * * * Едва переступив порог своего дома, я кинулся в подвал, к заветной банке. Подставка для обуви попыталась было стянуть с меня сапог — я довольно грубо наподдал ей. Время дорого; я вернулся домой не за тем, чтобы отдыхать. Я пришел за деньгами… Противно взвизгнули несмазанные петли. В рыже-коричневой тьме стеклянная банка показалась железной, ржавой. Плеснуло под ногами — я поскользнулся и чудом удержался, чтобы не упасть. Опустил глаза… На земляном полу маслянисто поблескивала бурая лужа. Пахло болотом — затхлым, мертвым, без единой лягушки. Я поднял глаза на банку. Трещина не бросалась в глаза. Ее можно было принять за неровную полоску на стекле — но это была трещина. Круглый сосуд лопнул, как перезревший плод; когда я, уже все понимая, но еще не решаясь верить, снял тяжелую крышку с вензелем Таборов — внутри банки обнаружилась пустота. Влажная гниль. Условия, несовместимые с деньгами. * * * Никогда у меня не было сентиментальных чувств по отношению к дому. Впрочем, в последнее время многое, происходящее со мной, оказывается внове… Когда запылал, согревая простывшие стены, камин, когда я сел в кресло, засветил плавающие под потолком светильники и вытянул ноги на скамеечку — на минуту показалось, что все в порядке. Я не выигрывал Кару, я никуда не ходил, я никого не встречал; лето закончилось, наступила осень, только и всего… В оконное стекло забарабанили часто и требовательно. Я поморщился; не поднимаясь с кресла, приоткрыл окно, впуская сырой ветер и маленькую аккуратную ворону. Глаза у вороны были совершенно растерянные. Она была молода — недавний птенец; она никогда не имела дела с магами, боялась принуждения и не знала, что по исполнении миссии ее отпустят на все четыре стороны… Я взял ее двумя руками — перья были мокрыми. Я сказал, глядя в приоткрытый клюв: — Ил. Я приехал. Рад буду ви… И тут же вспомнил: трава. Кузнечики. Маленькое солнце у Ятера за плечом, звон стали, страх смерти, защитное заклинание, установленное втайне от Ила… Как я мог забыть?! Баронесса. Тело безвольное, будто сделанное из теста. «Вам недоступна прелесть игры?» — «Долг платежом красен»… — Отменяется, — сказал я вороне. — Уходи. Освобожденная от моей воли, она заметалась под потолком, с третьей попытки вылетела в окно, и я сразу же захлопнул створку — холодно… Холодно. Друга я, оказывается, тоже потерял. Давно. Когда мы из мальчишек превратились в юношей — я был внестепенной маг, а он кто? Дубина деревенская, мелкий барончик… Нет, от голода я не умру. Мой дом и огород прокормят меня и обслужат; взносы в Клуб Кары больше платить не придется — хватит, один раз «посчастливилось», достаточно… Конечно, поездки в столицу, а тем более проекционные путешествия мне теперь не по карману, вернее, не по банке… С другой стороны, разве мне было плохо, когда я жил себе сам по себе и никуда не ездил? Напротив — мне было лучше, чем теперь… Потому что теперь — хуже некуда. Бухнуло во входную дверь. Кого там сова принесла? Или это ветер? Бухнуло еще раз. На этот раз как-то неуверенно, будто по инерции. — Впустить, — сказал я шепотом. Прошелся сквозняк, заколебались огоньки свечей, дернулись под потолком светильники. Выше взметнулось пламя в камине. Он остановился в дверях — от его промокшего плаща ощутимо воняло псиной. Остановился молча — как будто это я без предупреждения вломился к нему в дом. Как будто это я должен был придумывать тему для разговора… — У меня банка лопнула, — сказал я меланхолично. Ил де Ятер дернул кадыком. Ничего не сказал. — Ора умерла, — проговорил я, отворачиваясь. — Ора умерла… Вот так. Ятер сделал два шага. Остановился за спинкой моего кресла; шумно задышал: — Что с ней… чего это? — Не знаю, — сказал я шепотом. — Меня рядом не было. Запах псины заполнил комнату от пола до потолка. — Так тебе денег одолжить? — отрывисто спросил барон. Я оглянулся. Он постарел. На висках и в бороде обнаружились седые волоски. Он смотрел на меня напряженно и как-то виновато, будто прилежный ученик, не выучивший урока. — Хорт, — он не выдержал моего взгляда, отвел глаза. — Я могу тебе просто, ну, денег дать, без возврата… Ты же из-за меня, это, потратился… — Жалование мне заплатишь? — спросил я саркастически. — Ну что ты, — он совсем погрустнел. — Просто… прости ты меня, Хорт. Я из-за бабы… то есть… чуть не убил тебя, Хорт. — Уже не важно, Ил, — я вздохнул. — Собственно… все равно. * * * «…являются такими же подданными Северной короны, как и люди других сословий. Все пункты параграфа «О мерах и взысканиях» относятся к ним в полном объеме. В случае особо тяжких преступлений (убийство членов королевской семьи, уклонение от уплаты налогов в военное время) к лицам магического звания применяется тюремное заключение на срок до трехсот лет. …Назначенные маги при помещении в узилище должны быть лишены инициирующего предмета (предмет передается аттестационной комиссии, присвоившей данному магу магическое звание). |