Книга Связующая магия, страница 4 – Ольга Баумгертнер

– Смерть – недоразумением? – он покачал головой.

– Тебе не понять. Магия иногда проявляется весьма непредсказуемым образом.

– Может, поэтому Игниферос когда-то и запретил применять ее здесь, потому что она опасна? Так что же, выходит, ты убил его непреднамеренно?

Я кивнул.

– А как?

– Он тебе не рассказывал? – с недоумением спросил я.

– Нет. Рана оказалась необычной, и я, испытывая профессиональный интерес, пытался выяснить, каким образом вообще возможно нанести… порез… Ни рваных краев, ни раздробленных костей в позвоночнике. Удивительно гладкий срез плоти. Именно благодаря этому мы и смогли спасти его. Что же это за орудие?

– Хм, вот уж не думал, что у моего меча обнаружится недостаток, – я, нахмурившись, обнажил клинок, и, обозрев лезвие, задумчиво провел по нему пальцем.

– Ты сделал это мечом? Невозможно…

– Почему?

– Есть превосходная сталь, и все наши инструменты изготавливаются из нее. Но как бы тщательно мы их не затачивали, ни один из них не способен приобрести ту остроту. Но… ты провел пальцем по клинку, а на коже не осталось и царапины!

– Меч не может причинить вред тому, кто его изготовил.

– Значит, дело в магии?

– Да. Если ты дашь мне какую-нибудь ненужную вещь, я покажу.

– Занимательно… Пойдем в гостиную.

Мы зашли в просторный гостиный зал, и Вилен предложил присесть на диван. Сам исчез в соседнем помещении. Шэд улегся у моих ног, а я изучил комнату. Кроме дивана, низкого столика и пары кресел здесь имелся буфет и книжный шкаф. А большие чуть ли не во всю стену окна, занавешенные полупрозрачной светло-оливковой, под цвет мебельной обивки, материей, выводили на мокрую от дождя террасу, заполненную растениями в кадках.

Вилен вернулся и поставил передо мной на столик какую-то статуэтку. Я так и не понял, что за существо запечатлели в камне.

– Неудачный подарок, сделанный моими коллегами по работе, – чуть смутился врач. – Но хоть на что-то он пригодится. Если ударить по нему – во все стороны брызнет крошево. Если же твой меч не простой, значит, ничего этого не последует.

– Конечно, – я взмахнул клинком, и статуэтка осталась стоять, как стояла.

На челе врачевателя собрались морщины.

– Хочешь сказать, что уже сделал это?

– Проверь.

Он взял статуэтку, и она в его руках развалилась на две половинки. Вилен воззрился на зеркально гладкий срез.

– Немыслимо! – он провел пальцем по срезу, и в его голосе проскользнуло невольное восхищение. – Идеально гладкая поверхность!

Вилен поставил статуэтку на стол.

– А можно еще раз, только медленнее?

Я фыркнул.

– А потом ты расскажешь, что меня интересует, доктор.

Я исполнил его просьбу, и статуэтка развалилась на четыре сегмента. Вилен снова исследовал срезы фигурки.

– Собственно, я почти все сказал. У Игнифероса оказалась идеально гладкая рана. Нам осталось пригнать половинки органов друг к другу и сшить их. Тебе ведь наверняка известно, чем менее рваные края раны, тем быстрее она заживает.

– Но он был мертв, – заметил я. – Как ты оживил его?

– Боюсь, мой ответ не уляжется в пару предложений, – отозвался Вилен. – Для того чтобы понять, тебе потребуется изучить анатомию и прочие врачебные науки. Люди тратят на их изучение годы.

Я обратил на него недоуменный взгляд.

– Ты не можешь объяснить мне? Это так сложно?

– Если сказать в нескольких словах… При наступлении смерти, мозг остается жив еще некоторое время. И если предпринять попытки вернуть тело к жизни, то человека возможно оживить. Ты, верно, полагал, что если сердце не бьется, человека оживить невозможно?

Я нахмурился.

– У нас после подобного уже никто не оживал. Правда, есть снадобья, почти останавливающие сердце и погружающие в сон, похожий на смерть. Но никто не умирал при этом. Я все-таки не понимаю…

– Тогда тебе придется потратить достаточно много времени, чтобы разобраться в тонкостях, – заметил Вилен. – Но я не вижу особо смысла. Зачем?

– Когда я впервые попал в ваш мир, его устройство мне показалось понятным – механика, использование электричества… Но я всегда считал, что если кто-то умирает, он умирает навсегда. И, пожалуй, меня раздражает, когда я чего-то не понимаю. Если ты сможешь заполнить этот пробел, я готов заплатить названную тобой цену.

Ему не пришлось думать долго.

– Сможешь сделать наши инструменты такими же острыми, как твой меч? – спросил он. – Наши больные смогли бы гораздо быстрее поправляться.

– Пожалуй, да.

– Я так понимаю, ты нигде не остановился? Можешь пожить здесь – у меня имеется комната для гостей. Хотя… ты ведь знатного рода, и вероятно обстановка слишком скромна.

– Я не привык к роскоши, – заметил я с легкой насмешкой. – В отличие от моего дядюшки.

– Он вполне заслужил это, – отозвался Вилен. – Сделал для нас многое.

– Например?

– Он управлял погодой – у нас с ней большие проблемы, а его маги восстанавливали природу, которая в нашем мире почти зачахла.

– А он сказал, что виной тому ваши механизмы? – поинтересовался я.

– Да, но мы не можем позволить себе отказаться от них. Для нас это то же самое, что вам отказаться от магии.

– Ну да, – я фыркнул, – Фартап и остальные отказались от магии, когда привыкли, что здешние машины делают все за них.

– Им это понравилось. Тебе нет?

– Нет. Если честно, мне ваш мир совсем не нравиться. Но месяц я его потерплю.

– В еде ты тоже, надо полагать, непривередлив? – поинтересовался он. – А что ест твое животное?

– Что обычные лошади. А я, пожалуй, в еде все же привередлив.

– Ну что ж, – он развел руками. – Постараюсь прокормить вас обоих…

– А золото здесь в ходу? – спросил я, бросив ему монету.

Он поймал ее.

– Сгодится. Однажды Игниферос рассказывал, что оно, как ни странно, в ходу во всех мирах, как, впрочем, и серебро. Удивительно, не правда ли? Такие разные миры, разные люди, народности. Но расплачиваться приходится одним и тем же.

– Вот как? Дядя рассказывал про миры?

– Да. Мы часто с ним беседовали, пока он поправлялся после операции. Он тогда еще посмеялся над собой, вспомнив, что всегда считал лекарей в светлой обители самыми бесполезными ее обитателями. Говорил, что маги редко болеют.

– Это правда.

– Но ведь у вас часто случались войны. Неужели врачеватели не пригодились раненым?