Онлайн книга «Медовый траур»
|
Я медленно спустился к ним, чувствуя привкус желчи на губах и боль во всем теле, а внизу повалился на землю, так же задыхаясь, как и тип в наручниках рядом со мной. Сиберски плюхнулся рядом, привалился спиной к столбику, раскинул ноги. Все трое, обессилев, молчали, в легких полыхал огонь. Немного успокоившись, перестав чувствовать себя тварью при последнем издыхании и собрав в кучку два-три еще действующих нейрона, я сгреб мексиканца за шкирку и приподнял. Он злобно, с вызовом глянул на меня, улыбнулся полной ненависти улыбкой и плюнул мне в лицо, прошипев сквозь сопли: «Hijo de la perra!» [19] Я врезал кулаком ему в грудь – лучший способ отбить охоту улыбаться – и прорычал: – Сейчас… уж точно не время меня бесить! При личном обыске были найдены нож со стопором, брусок гашиша и три тысячи евро наличными… – Так, Умберто… Вальдес! Мне надо задать тебе несколько коротких вопросов, и у меня не слишком много времени, так что надеюсь, ты проявишь… – новый удар заставил его проглотить ухмылку, – …готовность к сотрудничеству! – Пошел… ты… – захлебнулся он, брызнув слюной. Говорил он как какой-нибудь герильеро [20] , с гортанным акцентом. На глазах у ошеломленного Сиберски я схватил его за волосы и потянул, вынудив приподнять голову: – Ну-ка расскажи, что ты делал на этой ярмарке! Он снова ухмыльнулся, превозмогая боль: – Гулял… Что, разве нельзя? Я повернулся к лейтенанту: – Рация у тебя с собой? – Да, взял у Мадисона. – Отлично! Вызови Мадисона и Санчеса, скажи им, что этот тип сбежал и что они могут возвращаться по домам! – Но… – Лейтенант вытаращил глаза. – Делай, что тебе говорят! Сейчас мы прижмем эту сволочь! – Я вытер пот со лба и прибавил: – Как поговоришь с ними, отволоки эту кучу дерьма наверх и жди меня у лестницы – я тем временем подгоню машину. Сиберски оттащил Вальдеса в уголок и схватил меня за грудки: – Вы совсем осатанели, комиссар! Что на вас накатило? – Заткнись и смотри за ним! Пятнадцать минут спустя я вернулся на машине, нервы у меня от напряжения готовы были лопнуть. Сиберски затолкал Вальдеса на заднее сиденье, сел рядом. – С Мадисоном и Санчесом все уладил? – бросил я, косясь в зеркало заднего вида. – Да. Они ничего не знают, но… – С этой минуты больше ни одного вопроса, ясно? – Я… полагаюсь на вас… – не очень уверенно ответил лейтенант. Мексиканец начал дергаться. – Что все это значит? – заорал он. – Эй, hombre! Куда ты меня везешь? А ты чего молчишь? А как же мои права? – Свои права можешь засунуть себе в задницу! – ответил я с нехорошей усмешкой и погнал вперед, поглаживая свободной рукой рюкзак с сюрпризами. Надо было найти уединенное место. Указатель с надписью «свалка» у ворот Шапель подвернулся очень кстати. Я проехал по проспекту с тем же названием, свернул на безлюдную улицу, заставленную сборными домами и мелкими предприятиями, и та вывела нас к мусорным рубежам. Вальдес на заднем сиденье странно затих. Выключить фары, прихватить рюкзак, «маглайт» – и вперед. Но Сиберски, стоя у машины и присматривая за мексиканцем, меня остановил: – Что вы делаете? – Этот урод все мне выложит, и прямо сейчас! Покарауль здесь, чтобы никто не помешал! Он схватил меня за плечо: – Комиссар! Так нельзя! Я решительно оттолкнул его: – У нас нет времени! Он должен расколоться! И немедленно! Уйди с дороги! Я отодвинул лейтенанта, выдернул Вальдеса из машины и толкнул его перед собой. Сиберски захлопнул рот и прислонился к машине. – Во что ты играешь, hombre? Хочешь меня напугать? Ты полицейский! Ты ничего мне не сделаешь! – Ты не знаешь, на что я способен, – шепнул я ему на ухо. – Мне терять уже нечего, совсем нечего… А вот ты без яиц останешься… От шлагбаума я погнал его к ряду вагонеток – там, среди всякого дерьма, этому дерьму самое место, – прижал к блестящему от масла железному борту и направил ему в глаза луч фонаря. – Где ты берешь насекомых? – Пошел ты знаешь куда! Кретин! Мой кулак врезался в его левый бок, он сложился пополам, но тут же омерзительно захихикал: – А ты явно не в себе, hombre! Что с тобой? Наркотики? Знаешь, я ведь наркомана издалека вижу! Эй, лейтенант! Твой коллега дурью балуется! Во взгляде подонка горела инстинктивная ненависть к полицейским. Кожа на его лице была изрыта шрамами и опалена в стычках. Я заставил его сесть, скинул рюкзак, достал оттуда два носовых платка и затолкал ему в рот, но, пока я тремя слоями клейкой ленты не заткнул его окончательно, он в глухой ярости еще пытался орать и плеваться. – Когда решишься заговорить, кивни… Он, гневно наморщив высокий лоб, сопел, как бешеный бык, и отчаянно брыкался. Я уселся ему на ноги и придвинулся к его лицу, едва не касаясь носом носа. Его колени хрустнули под моими ста килограммами. – Видишь ли, врачи, специалисты по болевым ощущениям, доказали: самые жестокие физические страдания причиняет сухое удушение, когда весь организм требует воздуха, язык во рту разбухает, сердце колотится в груди все сильнее и сильнее, пока не взорвется. Брр! Не хотелось бы мне оказаться на твоем месте. Я осторожно сунул руку в рюкзак, извлек оттуда маленький пластиковый гробик, и у мексиканца закатились глаза. – Узнаешь? Latrodectus mactans, самая опасная в мире черная вдова. Дьявольская концентрация яда. Похоже, ей не слишком нравится сидеть взаперти, она… нервничает. Ладно… На случай, если ты не в курсе, сейчас объясню тебе, что бывает после ее укуса… Я расстегнул его рубашку, положил коробочку ему на грудь и снял крохотный замочек. Паучиха с отягощенными ядом жвалами присела, готовая сорваться с места. – Обожаю! Просто обожаю этих милых зверюшек!!! Я взмахнул руками, а у него щеки раздулись от страха. Думает, я псих. Вот и хорошо. – Через десять минут ты почувствуешь очень сильную боль – сначала в месте укуса, потом во всем теле. Жестокие судороги, грудь сдавливает – особенно приятное ощущение… А потом… Доктора называют эту штуку нейротоксином… Насколько я понимаю, он поочередно парализует твои дыхательные мышцы – медленно, очень медленно. Знаешь, с чем это можно сравнить? Вот как если бы запыхавшегося человека сунули под воду и дышать бы давали только через тонкую-тонкую соломинку! Забавно, правда? – Я взялся кончиками пальцев за скобку, потянул заслонку, паучиха-убийца угрожающе зашевелилась. – Если тебе не окажут помощи, полчаса – и ты покойник! Твой труп сгниет на дне одной из этих вагонеток. Даю тебе пять секунд на размышление. На счет пять – открываю. |