Онлайн книга «Народ, или Когда-то мы были дельфинами»
|
— Но это ведь безопасно, правда? — спросила Дафна. Она лежала на циновке рядом с Мау, недвижным и расслабленным, как тряпичная кукла, если не считать подергивающихся ног. — Это должно сработать? Она старалась, чтобы голос не дрожал, но одно дело было храбриться — точнее, два дела, храбриться и сохранять решимость, когда речь идет лишь о возможности, — и совсем другое, когда краем глаза видишь деловитые приготовления миссис Бурбур. — Да, — сказала Кале. — Ты уверена? — спросила Дафна. «Что это я ною, как маленькая?» Ей стало за себя стыдно. Кале едва заметно улыбнулась ей и подошла к миссис Бурбур, сидящей на корточках у огня. Корзины сушеных… штук принесли из другой хижины, где они хранились, а Дафна знала правило: чем ядовитее и опаснее снадобья, тем выше их подвешивают. Эти висели едва ли не на крыше. Кале заговорила со старухой тоном ученицы, обращающейся к уважаемой учительнице. Старуха перестала обнюхивать горсть того, что Дафне показалось пыльными бобовыми стручками, и искоса взглянула на Дафну. Не улыбнулась и не помахала рукой. Миссис Бурбур была занята делом. Она что-то сказала краем губ и швырнула все стручки в небольшой трехногий котел, стоявший перед ней. Кале вернулась. — Она говорит, что безопасно — не надежно. Надежно — не безопасно. Надо делать или не делать. «Я тонула, и он меня спас, — подумала Дафна. — Зачем я задала этот дурацкий вопрос?» — Пусть будет надежно, — сказала она. — Чтобы надежней некуда. Миссис Бурбур на том конце хижины ухмыльнулась. — Можно, я спрошу еще кое-что? Когда я буду… ну… там, что мне надо будет делать? Что я должна говорить? Ей ответили: — Делай то, что лучше. Говори то, что нужно. И всё. Миссис Бурбур не расщедрилась на объяснения. Старуха приковыляла обратно с половинкой устричной раковины в руках. Кале сказала: — Слижи то, что в раковине, и ложись на циновку. Когда капля воды упадет тебе на лицо… ты проснешься. Миссис Бурбур осторожно вложила раковину в руку Дафне и что-то коротко сказала. — Она говорит, ты вернешься, потому что у тебя очень хорошие зубы, — услужливо перевела Кале. Дафна посмотрела на раковину. Та была тускло-белая и пустая, если не считать двух зеленовато-желтых комочков. Столько трудов, а в результате, кажется, и поглядеть не на что. Дафна поднесла раковину ко рту и поглядела на Кале. Женщина сунула руку в тыкву с водой, а потом простерла над циновкой Дафны. Она поглядела на Дафну сверху вниз; на конце пальца блестела капля воды. — Давай, — сказала она. Дафна облизала раковину, не ощутив никакого вкуса, опустилась на циновку и расслабилась. И вдруг испугалась. Не успела ее голова коснуться циновки, капля сорвалась с пальца и полетела к ней. Она хотела закричать: — Мне не хватит вре… Но тут ее поглотила тьма, и грохот волн сомкнулся над головой. Мау бежал вперед, но голос Локахи не отставал. «Мау, ты устаешь? Ноги болят, просят отдыха?» «Нет! — ответил Мау. — Но… ты сказал, что есть правила. Что за правила?» «Ох, Мау… Я только согласился, что правила должны быть. Это не значит, что я должен тебе их открыть «Но ты должен меня поймать, верно?» «Твое предположение истинно», — ответил Локаха. «Что это значит?» «Это значит, что ты отгадал правильно. Ты уверен, что не начал уставать?» «Да!» На самом деле сила приливала к ногам Мау. Он чувствовал себя живым как никогда. Колонны полетели мимо еще быстрее. Он настиг стайку рыбок, которые в панике бросились врассыпную, оставляя серебристый след. А на темном горизонте забрезжил свет. Кажется, там дома, белые, большие, как те, из рассказа Пилу про Порт-Мерсию. Откуда взялись дома под водой? Что-то белое мелькнуло и под ногами. Мау посмотрел под ноги и чуть не споткнулся. Он бежал по белым каменным блокам. Бежал так быстро, что их не удавалось толком разглядеть, а притормозить он не осмеливался, но размером эти камни были точно как якоря богов. «Прекрасно, замечательно, — произнес Локаха. — Мау, а тебе не приходило в голову, что ты бежишь не в ту сторону?» Последние слова были произнесены дуэтом. Протянулись руки и схватили Мау. — Туда! — завопила Дафна прямо ему в ухо и потянула его обратно, в ту сторону, откуда он бежал. — Почему ты меня не слушал? — Но… — начал Мау, упираясь, чтобы поглядеть на белые здания. Из них выходило что-то вроде столбика дыма… а может, просто большой пучок водорослей трепало течением… или луч света на них падал. — Я сказала — туда! Ты что, хочешь умереть насовсем? Да беги же! Но куда ушла сила из ног? Теперь он словно бежал в воде, в настоящей воде. Он взглянул на Дафну, которая почти тащила его. — Как ты сюда попала? — Умерла, очевидно… Да будешь ты бежать или нет! И что бы ты ни делал, не оглядывайся! — Почему? — Потому что я только что оглянулась! Быстрее! — Ты взаправду умерла? — Да, но я должна скоро поправиться. Скорее, миссис Бурбур! Капля уже сорвалась! Тишина обрушилась, как молот из перышек, оставив отверстия, формой похожие на шум прибоя. Беглецы остановились — не по собственной воле, а по необходимости. Ноги Мау, бесполезные, висели, не касаясь земли. Воздух посерел. — Мы идем по стопам Локахи, — произнес Мау. — Он простер над нами свои крыла. Слова сами полились у Дафны с языка. Она услышала их впервые лишь несколькими неделями раньше, на похоронах юнги Скэттерлинга, убитого мятежниками. Юнга был рыжий и конопатый и не очень нравился Дафне, но она плакала, когда волны поглотили парусиновый сверток. Капитан Роберте принадлежал к Братству Способствующих — члены братства верили Евангелию от Марии Магдалины, как… как Священному Писанию. [11] В церкви Святой Троицы этого куска никогда не читали, но Дафна сохранила его в закоулке памяти, а теперь он вырвался, оглушительный, как боевой клич: — И тех, кого поглотит пучина, она не удержит! Сломленные и разметанные будут исцелены! Снова восстанут в вечное утро, облекшись в новые ризы! В кораблях из тверди вознесутся они средь звезд! |