Книга Стражи цитадели, страница 32 – Кэрол Берг

Почему Мадди покончила с собой? Болезнь, которую описала Неллия, не имеет ничего общего со страстью к насилию. Могут ли те, чей разум настолько слаб, чувствовать боль отчаяния, этого предвестника самоубийства? Достаточно ли они расчетливы, чтобы пойти на такой ужасный поступок?

Когда Неллия и Нэнси закончили, Мадди выглядела гораздо менее устрашающе. Нелли осведомилась, не пора ли послать за слугами, чтобы те вынесли тело вниз. Хоть мне и претила эта мысль, но я была уверена, что Герику следует сообщить о происшедшем до того, как его друга похоронят.

— Неллия, а когда юный герцог впал в свое нынешнее… расположение духа?

— Приблизительно тогда же, когда заболела Люси. Я часто говорила себе, что ее увольнение ему далось так же тяжело, как и ей самой. Хотя, если учесть, что уезжать отсюда ей не пришлось и молодой хозяин мог навещать ее, странно было ожидать, что так выйдет.

— Значит, это он тоже воспримет тяжело, подобную ее смерть.

— Да уж. Бедный мальчик. Потерять разом двух самых любящих людей — отца и Люси.

— Кто-то должен сообщить ему о случившемся до того, как пойдут слухи. Пока что молчите об этом. Я дам вам знать, когда можно будет рассказать всем и позаботиться о Люси. И когда придет время, пусть слуги помянут Люси, если захотят. Не думаю, что будет правильно заниматься этим, пока не выяснится, что с герцогиней и ее дочерью.

— Понимаю, сударыня, — согласилась Неллия и погрозила пальцем Нэнси — та согласно кивнула, широко распахнув глаза.

Наскоро заглянув к себе в покои, чтобы смыть с лица следы сонливости, я поспешила в спальню Филомены. Из примыкающей комнаты доносились приглушенные, но полные страсти голоса спорщиков.

— …Выволокли меня прочь, словно мусор. Меня никогда еще так не унижали. Я добьюсь ареста этой ведьмы! — Это явно была госпожа Вералли.

— Но за что вы предлагаете арестовать ее, сударыня? За спасение жизни вашей племянницы? — рокотал бас Рена Вэсли. — Схватки ее светлости были столь бездейственны, что могли продолжаться еще очень долго. Наличие опытных рук, принявших ребенка, — вот разница между трагедией и трагедией вдвойне. Если бы вам позволили настоять на своем, ваша племянница умерла бы, и вы были бы ответственны за смерть близкого друга короля Эварда. Короче говоря, вам следует поблагодарить госпожу Сериану за то, что она спасла вас от обвинения в убийстве.

Я вошла и поздоровалась со своим защитником. Если бы в руках госпожи Вералли было что-нибудь острое, я могла незамедлительно оказаться в том же состоянии, что и Полоумная Люси.

Доктор ответил на мое приветствие с исключительной серьезностью.

— Доброго утра, сударыня. Я, безусловно, ужасно ошибся в определении сроков, и случилось то, что мы так надеялись предотвратить. Но, как я только что сказал этой доброй госпоже, вы спасли жизнь ее светлости, рассудив здраво и пригласив повитуху.

— Как они? — задала я вопрос.

— Тебе это прекрасно известно, ведьма, — проворчала госпожа Вералли. — Ты не желала смерти моей драгоценной девочки, она бы отравила твое злобное веселье, да? Ты хотела посмотреть, как она мучается.

Рен Вэсли повернулся спиной к разгорячившейся женщине.

— Благодаря вам и искуснейшей повитухе мать спокойно отдыхает и скоро поднимется на ноги, с ней все в порядке, если не упоминать о ее скорби. Мне горько сообщать вам это, но ребенок не дожил до рассвета. Ничего нельзя было сделать.

— Я очень боялась этого, — ответила я, не обращая внимания на то, как госпожа Вералли высокомерно удаляется.

— Я дал герцогине снотворного, а сейчас собираюсь позавтракать…

— Я надеялась, что нам удастся поговорить, у меня к вам огромная просьба, — перебила его я.

— К вашим услугам.

Доктор просунул голову в дверь спальни Филомены, известил горничных, где его можно будет найти, потом взял меня за руку, и мы прошли по верхним коридорам на галереи вокруг главного зала.

Я рассказала ему о Полоумной Люси, о виде, в котором ее нашли, и о том, что Герику еще ничего не сообщили.

— Ему не следует слышать эту новость от меня, — пояснила я. — Откровенно говоря, у меня не хватает отваги встретиться с его яростью. Боюсь, что…

— …он обвинит вас.

— Если учесть госпожу Вералли, постоянно зудящую о возмездии, это кажется очевидным.

И как я могла посмотреть в глаза ребенку, скрывая то, что я знала его Люси и имела достаточно причин не любить ее?

— Возможно, лучше будет, если я сперва взгляну на покойную, а затем поговорю с мальчиком. Напомню об опасностях старости и слабоумия и заодно о том, что его мать родила двух мертвых младенцев задолго до того, как вы приехали в замок.

— Я буду вам крайне благодарна. Мне жаль, что я не могу утешить его. Он так несчастен.

— Вы успели к нему привязаться.

— Пожалуй, что так.

То, что началось как ответ на вызов, превратилось в привязанность, которую я полагала невозможной. И все же, несмотря на прошедшие месяцы, я едва ли знала этого ребенка.

Рен Вэсли тряхнул массивной головой.

— Жаль, что нам не удалось поговорить с этой нянькой до того, как она решила покончить с собой. Может, она смогла бы что-нибудь рассказать о мальчике.

Доктор направился вслед за Нэнси в комнату Мадди. Тем временем я послала Герику записку с просьбой встретиться через полчаса с Реном Вэсли в маленькой приемной.

Вскоре после этого меня разыскал встревоженный слуга Герика.

— Герцога нет в его покоях, сударыня, — сказал он и с беспокойством, свидетельствующим об осмотрительности, добавил: — Более того, в его постели сегодня никто не ночевал. Я спросил стражников, которые стояли ночью в карауле, но никто не видел молодого хозяина с прошлого вечера.

Если вспомнить мой собственный тревожный сон и свидетельства того, что Герик пребывал в некотором смятении, удивляться было нечему.

— Вчерашний день оказался для него очень тяжелым, Джеймс. Думаю, он найдется где-нибудь, свернувшийся в кресле или на скамье. Возьми еще пару человек и поищи его. Нам нужно с ним поговорить.

Едва Джеймс ушел, на галерею ворвалась Нэнси, сообщив, что Рен Вэсли почтительно просит меня подойти в комнату Люси. Я поторопилась туда, оставив девушку дожидаться Джеймса, если тот вернется с новостями о Герике.

Рен Вэсли рассматривал неподвижное тело, лежащее на тюфяке в загроможденной комнате. Он стоял, скрестив руки на груди, и крутил в толстых пальцах кончик пышного уса. Стоило мне войти, как он резко обернулся, сердито нахмурившись.

— В чем дело? — спросила я.

— Сударыня, выяснилось кое-что о смерти этой женщины, что вам необходимо знать. Это фальшивка.

— Я вас не понимаю.

— Простите мне грубое определение, госпожа, но сформулировать его приятнее невозможно. Посмотрите на глубину разрезов: они не только рассекают кожу и сухожилия, но и углубляются в кость.