Книга Песня зверя, страница 55 – Кэрол Берг

— Там на склоне, на том берегу озера, еще следы, — сказал он, заметив, что я пошевелилась. — Наверное, большинству элимов удалось спастись, когда они заметили твой сигнальный костер. А теперь скажи мне, Лара… Ты обещала все рассказать.

Он ждал. Вопросы не смыть вместе со вчерашней копотью. Атака — лучший способ обороны, а не то он загонит меня в угол.

— Искендар, Нура и иже с ними не покидали долину Кор-Талайт пятьсот лет и поклялись, что не покинут ее и впредь. Сами виноваты, что там остались.

— Искендар хотел мне что-то сказать, а я его не понял. Он говорил о замыслах Нарима… и о всеобщей гибели. О чем Нарим умолчал?

— Нарим пытался защитить тебя от Искендара и прочих. Поэтому ему и пришлось вести себя жестоко и скрытно, поэтому он и не помогал тебе, пока ты не впал в отчаяние. Все те недели он не подходил к тебе, потому что чувствовал себя виноватым, что не рассказывает тебе все начистоту, а рассказать он не мог. Если бы ты не считал себя мертвым и ни на что не годным, Искендар бы не позволил тебе остаться. Но старые вороны все равно решили, что ты представляешь для них угрозу. Нура ведь о чем-то с тобой говорил как-то утром на мосту. Нарим не знал, о чем именно…

— Он рассказал мне про Донала, — уронил сенай. — Нура сказал, что мой племянник Донал в заложниках у гондарцев.

— Ну, в общем, то, как ты это выслушал и что ответил, позволило им считать, что ты не… бессилен… не настолько, насколько они рассчитывали. И они тебя испугались. Они хотели сделать так, чтобы ты уж точно не попытался помочь Нариму, и поэтому решили…

— Решили меня убить. Это я уже понял.

— Именно так. Вот поэтому Нарим и поселил тебя ко мне.

— Так Искендар об этом и говорил? А замыслы? А предательство?

Я подобрала выпавший из сумки сухарь, и он раскрошился у меня в ладони.

— Нарим допустил, чтобы ты пошел в Кор-Неуилл, хотя, конечно, понимал, что тебя там могут узнать. Ему надо было посмотреть, что будет, когда ты окажешься рядом с драконами. А потом он переправил тебя в Кор-Талайт и тем спас тебе жизнь. Тут, знаешь ли, все кругом виноваты, и Искендар хотел, чтобы ты это понял. В том, что Седрик заподозрил элимов, вина моя. А в том, что его подозрения подкрепились, виноват ты. С тех пор, как Седрику стало известно, что ты здесь, Кор-Талайт было не спасти.

— Не стоило мне здесь появляться…

— Нариму было ясно: если ты поймешь, что может случиться, то нипочем здесь не останешься. Вот почему он все от тебя скрывал. Это была его тайна. Так что в некотором смысле Искендар был прав. Нарим предал тебя, потому что подвергал тебя опасности, потому что лгал тебе, а элимов он предал, потому что привел тебя сюда, хотя понимал, к чему это может привести.

— Приносящий смерть… Но почему же он сказал, что я погублю всех нас?!

— Интересно, а как ты думаешь, что будет, если освободить драконов?! Начнутся войны, бесконечная месть, через горы хлынут варвары… Искендар считал, что люди никогда не думают о последствиях своих поступков. Но больше всего Искендар ненавидел Нарима. Он считал, что это Нарим в ответе за нападение Всадников, и требовал отмщения даже перед смертью. А помешать исполнению замыслов Нарима проще простого: надо сделать так, чтобы ты ему не доверял.

— А как мне ему доверять? — Сенай запустил пальцы в темные волосы. — Ложь, тайны, обман… И твои слова ничего толком не объясняют.

Это правда. Никогда не умела толком врать.

— Знаешь что? Выбирай, кому верить, — тем, кто хотел тебя убить, или тем, кто спас тебе жизнь! Нарим не желает тебе зла! Он сам, Давин и Тарвил поставили на карту все, лишь бы защитить тебя! Я могу в этом поклясться, что бы ты ни решил! Я поклянусь в этом честью дочери Клана!

Сенай уставился на меня, обдумывая мою правду, и я не отвела глаз. Все, что я сказала, было правдой. Только не всей. Но я — не лавочник-удем, который не может смотреть в глаза сборщику податей, ощупывая припрятанные в кармане золотые. Я так и не поняла, поверил мне Мак-Аллистер или просто решил, что дальше спрашивать нет смысла, но он собрал пожитки и мотнул головой в сторону дороги, которая вела в горы за озером огня. Я запихнула мешок с припасами в сумку и пошла за ним.

Примерно через полчаса крутого подъема Мак-Аллистер нарушил молчание.

— Сколько Нариму лет?

Вопрос меня удивил — настолько, что я не успела придумать, что бы такое соврать.

— Он старше, чем ты думаешь.

— Это ведь Нарим отравил озеро и поработил драконов? Да? Тогда, давным-давно. Он специально изучал драконов, он умен и изобретателен, и он придумал, как это сделать, решив, что спасает свой народ.

— Ему было всего-то шестнадцать. По элимским меркам это еще младенец. Он же не знал, что это навсегда.

Я приготовилась обрушить на него все доводы, которые Нарим выдумал за пятьсот лет в оправдание своего поступка. Но они оказались не нужны. Мак-Аллистер кивнул и пошел себе дальше:

— В чем бы Нарим ни был виноват, это по большому счету не важно. Все мы не без вины. Передай ему, что я сделаю, что смогу.

Я снова обозвала его трусом и слабаком, но совершенно неискренне.

От яркого солнца у меня текли слезы, а островки грязного затвердевшего снега, разбросанные там и сям по склонам Караг-Хиум, таяли на глазах.

Мак-Аллистер не говорил почти ничего. Лицо его окаменело, спина была напряжена, и временами мне приходилось бежать, чтобы догнать его. О чем он думал? На мои дурацкие замечания о дороге, погоде и природе он отвечал сухо и коротко.

В полдень мы сделали привал, чтобы передохнуть и поесть, и я решила, что, прежде чем идти в обитаемые земли, стоит внести ясность в наши планы:

— Надо искать Нарима: кай ведь не сказал тебе, что делать дальше.

Мак-Аллистер взглянул на меня удивленно:

— Да нет же, он мне сказал…

— Дракон? Он с тобой разговаривал?

— Ну да. Конечно.

— В книге сказано, что слова у них — это множество звуков, которые и образуют язык, как у людей и у элимов. Я ничего такого не слышала.

Мак-Аллистер задумался.

— Как бы тебе объяснить… Ты права: в книге об этом не говорится. Я говорил с ним так, как ты меня учила. Спросил, что нужно сделать, чтобы освободить остальных. Но его ответы… нет, это, конечно, были вовсе не слова в нашем понимании… — Сенай так удивился собственным словам, что суровость, не покидавшая его лица со вчерашнего дня, исчезла начисто. — Прошло столько времени… Он совсем одичал… Слова превратились в перепады тона. Почти не похоже на речь. Как музыка. Приходилось догадываться, что за слова стоят за этими мелодиями, поэтому я, наверно, не все понял.

Ничего странного, что и он тоже бредит музыкой. Он говорил так спокойно и уверенно… и нес такую чушь. Я с размаху воткнула нож в кусок сухого сыру, едва не отхватив себе палец.

— И что же он тебе ответил? Сказал заклинание? Или велел вежливо поинтересоваться у каждого дракона, как его освободить?