Книга Рыжая Соня и узники камня, страница 28 – Питер Нейл

* * *

Разбудило Алейлу странное предчувствие. Она лежала чуть поодаль от лагеря. Возможно, конечно, ее сон потревожили просто-напросто шаги часового, хотя, когда она села и огляделась по сторонам, то увидела, что ближайшие стражи достаточно далеко — они собрались вместе и о чем-то тихонько разговаривали. И все-таки что-то толкнуло ее. Может быть, это ведьмовское чутье предостерегало от близкой опасности? Не обращая больше внимания на часовых, Алейла встала и зашагала прочь от лагеря.

Вскоре она заметила в темноте человеческую фигуру, и по массивной спине и широченным плечам узнала Урдуса. Он тихо стонал, и женщина, подкравшись сзади, увидела, как он медленно опустил правую руку — так, словно это потребовало огромных усилий. Вожак даже не обернулся, когда Алейла приблизилась, и это озадачило ее. Она обошла гиганта и осторожно заглянула ему в лицо. Взор вожака был странно застывшим, неживым.

— Что с тобой? — испуганно спросила она.

И сразу же поняла, что вожак не может ответить. Он только снова застонал и попытался шевельнуть рукой. На Алейлу снизошло озарение.

— О боги! — воскликнула она.— Это сотворил с тобой Атхари?

И тогда на нее напал смех. Она понимала, как это разъяряет Урдуса, однако остановиться при всем желании не могла.

— Так это… дело рук… Атхари? — сквозь смех с трудом выдавила женщина.— О боги, какой же ты болван! Ты, верно, решил, что со всяким можешь справиться? Сделать из любого раба? Не тут-то было! Дурак ты был, дураком и останешься! Вот Атхари и напустил на тебя порчу. Да?

Приступ смеха прошел, уступив место злости, и Алейла пустилась на все лады издеваться над Урдусом. Уперев руки в бока, она принялась взад и вперед вышагивать перед вожаком, дразня его.

— Может, откусить тебе губу, а, Урдус? Что скажешь? — прошептала она ему на ухо.— Ах, не хочешь? А ведь надо было бы довершить то, что начала та рыжая! — Женщина отступила и заговорила громче: — А может, приколоть к груди послание тем, кто тебя найдет? Как тому аргосцу? Не желаешь? Нет, пожалуй, лучше я ухвачу тебя за волосы и швырну на землю — да так, чтобы ты покрепче ударился мордой. Тоже не хочешь? А придется. Урдус Великий, неужели ты допустишь, чтобы женщина таскала тебя за волосы?

Вожак был не в состоянии ответить женщине, хотя гнев просто душил его.

— Нет,— продолжала тем временем Алейла.— Ничего ты не хочешь. Тогда я, пожалуй, вызову из леса змея. Ты не против, Урдус? Я велю змею кусать твои ноги — по шестьдесят раз каждую, — чтобы ты никогда не смог больше ходить, совсем не смог! Змей будет снова и снова кусать тебя, а ты… Как ты его отгонишь?

Урдус молчал и только исходил потом.

— Или попросить старого филина выклевать тебе глаза? Не возражаешь, Урдус? Ну как, позвать филина? Или не надо?

Гигант снова попытался поднять руку, но внутреннее онемение не проходило, и он ничего не мог с этим поделать. Алейла чуть смягчила тон.

— Нет, я просто оставлю тебя здесь одного, а ты постарайся представить себе, что еще мог бы сотворить с тобой Атхари, пожелай он этого!

Алейла заглянула Урдусу в глаза, усмехнулась, а потом повернулась и ушла. Вожак прислушался к ее удаляющимся шагам. Когда они совсем стихли, в лагере наступила тишина. Он попытался повернуть голову, но не смог.

Гигант ждал, внутренне сжимаясь, когда временами тело пронизывала почти невыносимая боль. Затем медленно, очень медленно к нему стали возвращаться ощущения, а правая рука опустилась чуть ниже.

И тут явилась змея — ее пестро-глянцевая кожа блестела в лунном свете. Если бы Урдус мог пошевелиться, он замер бы от испуга.

«Алейла! Так она настоящая ведьма!?»

Змея неотвратимо приближалась, ее жирное тело извивалось меж валунов; вот она замерла на миг и высунула жало. Она явно вынюхивала Урдуса. Потом тварь исчезла из поля зрения — наверняка была уже где-то рядом. Наконец скользкий холод коснулся ноги, и Урдуса охватил смертельный ужас. Он ждал, теша себя надеждой, что проклятая змея уползла. Шло время, луна медленно катилась меж звезд, и вожак мало-помалу успокоился.

И тут за спиной послышался какой-то шум — шаги, мужские шаги. Должно быть, часовые.

— Клянусь Митрой! Да это же Урдус!

— А почему он не двигается?

— Урдус, что с тобой?

— Боги! Похоже, с ним что-то неладно! Он не может шевельнуться!

— Эй, сюда, скорее! Унесите его!

— Нет! Уложите на землю!

Урдус хотел было закричать: «Нет! Нет! Не надо укладывать! Здесь где-то прячется змея!» — но не мог вымолвить ни слова. К счастью, жуткой рептилии уже не было. Часовые уложили Урдуса и остались рядом.

— Что же с ним стряслось? — спросил один.

— Это шемит, его проделки! — воскликнул другой.

— Конечно он, кто ж еще!

— Да будет проклято во веки веков его семя!

Крики часовых перебудили весь лагерь. Проснулась и Соня. Все тело ныло — и от неудобной позы, и от кандалов. Она тряхнула головой и наклонилась вперед. Ей мешали веревки, стягивающие руки и ноги, она никак не могла дотянуться до аргосского меча, лежавшего неподалеку на скатанном одеяле. А ведь где-то в лагере лежит и ее собственный…

О Великая Мать! Зачем она не сопротивлялась колдовским силам, что заставили ее отдать оружие!

* * *

Атхари трудился всю ночь, набирая мягкую глину и влажную землю в свою накидку и раз за разом перетаскивая этот груз в тесную пещеру — левую глазницу Черепа, где лежала его волшебная шкатулка. Маг работал нагишом, его смуглое тело сливалось с ночной тьмой.

Незадолго до рассвета шемит решил, что набрал достаточно. Он искупался в озерце и оделся. Потом поставил перед входом в пещеру невидимый знак, дабы воспрепятствовать любому незваному гостю проникнуть в святилище. Затем Атхари воздел руки, взвился в воздух и сквозь предрассветный туман направился к лагерю Урдуса.

… На рассвете Тобис и его люди вышли к месту первой стоянки бунтовщиков. Они увидели холодные кострища, обгрызанные кости, объедки плодов. И — тело распятого воина.

Военачальник прочитал послание и злобно выругался. Десятник бросил взгляд на восток, в сторону утеса.

— Да,— кивнул Тобис.— Конечно. Именно туда они и направились.

— Будем ждать подкрепления? Может, подоспеет подмога со второго галеаса?

— А может быть, и нет. Ведь мы не знаем даже, решил Лобор возвратиться сюда или двинулся дальше. Дымового сигнала тоже не подать — так мы лишь выдадим свое местонахождение.

— Теперь мы хоть знаем, что сотник жив.

— Мы знаем только, что он был жив, когда писали эту записку,— покачал головой Тобис.— Всем завтракать и отдыхать. Потом мы возьмем утес в осаду. Где карта, десятник?

Тот достал смятый пергамент и протянул командиру.