Онлайн книга «Триумфальная арка»
|
– Не сделаете ли еще одно кесарево сечение? Больную только что доставили. – Охотно. Равик пошел переодеться. В коридоре он столкнулся с Эжени. Увидев его, она очень удивилась. – Вероятно, вы меня уже не ждали? – спросил он. – Нет, не ждала, – сказала она и как-то странно посмотрела на него. Затем торопливо пошла дальше. Кесарево сечение не бог весть какая сложная операция. Равик работал почти машинально. Время от времени он ловил на себе взгляд Эжени и никак не мог понять, что с ней происходит. Ребенок закричал. Его обмыли. Равки смотрел на красное личико и крохотные ручонки. Рождаясь на свет, мы отнюдь не улыбаемся, подумал он и передал новорожденного санитарке. Это был мальчик. – Кто знает, для какой войны он рожден! – сказал Равик и принялся мыть руки. За соседним умывальником стоял Вебер. – Равик, если вас действительно арестуют, немедленно дайте знать, где вы находитесь. – К чему вам лишние неприятности, Вебер? Теперь с такими людьми, как я, лучше вовсе не знаться. – Почему? Только потому, что вы немец? Но ведь вы беженец! Равик хмуро улыбнулся. – Вы же сами прекрасно знаете, как на нас, беженцев, смотрят везде и всюду. От своих отстали, к чужим не пристали. На родине нас считают предателями, а на чужбине – иностранными подданными. – Мне все это безразлично. Я хочу, чтобы вас как можно скорее освободили. Сошлитесь на меня. Я за вас поручусь. – Хорошо. – Равик знал, что не воспользуется его предложением. – Врачу везде найдется дело. – Он вытер руки. – Могу я вас попросить об услуге? Позаботьтесь о похоронах Жоан Маду. Сам я, наверно, уже не успею. – Я, конечно, сделаю все. А еще что-нибудь не надо уладить? Скажем, вопрос о наследстве? – Пусть этим занимается полиция. Не знаю, есть ли у нее родные. Да это и не важно. Он оделся. – Прощайте, Вебер. С вами хорошо работалось. – Прощайте, Равик. Вам еще причитается гонорар за последнюю операцию. – Израсходуйте эти деньги на похороны. Впрочем, они обойдутся дороже. Я оставлю вам еще. – И не думайте, Равик. Ни в коем случае. Где бы вы хотели ее похоронить? – Не знаю. На каком-нибудь кладбище. Я запишу ее имя и адрес. Равик взял бланк клиники и написал адрес. Вебер положил листок под хрустальное пресс-папье, украшенное серебряной фигуркой овечки. – Все в порядке, Равик. Через несколько дней и меня, наверно, тут не будет. Без вас мы едва ли сможем так успешно работать, как раньше. Они вышли из кабинета. – Прощайте, Эжени, – сказал Равик. – Прощайте, герр Равик. – Она посмотрела на него. – Вы в отель? – Да. А что? – О, ничего… мне только показалось… Стемнело. Перед отелем стоял грузовик. – Равик, – послышался голос Морозова из какого-то парадного. – Это ты, Борис? – Равик остановился. – Там полиция. – Так я и думал. – Вот удостоверение личности на имя Ивана Клуге. Помнишь, я рассказывал тебе? Действительно еще на полтора года. Пойдем в «Шехерезаду». Там сменим фотографию. Подыщешь себе другой отель и станешь русским эмигрантом. Равик отрицательно покачал головой. – Слишком рискованно, Борис. Фальшивые документы в военное время – опасная вещь. Уж лучше никаких. – Что же ты намерен делать? – Пойду в отель. – Ты твердо решил, Равик? – спросил Морозов. – Да, твердо. – Черт возьми! Кто знает, куда теперь тебя загонят! – Во всяком случае, немцам не выдадут. Этого мне уже нечего бояться. И в Швейцарию не вышлют. – Равик улыбнулся. – Впервые за семь лет полиция не захочет расстаться с нами. Потребовалась война, чтобы нас начали так высоко ценить. – Говорят, в Лоншане создается концентрационный лагерь. – Морозов потеребил бороду. – , Выходит, ты бежал из немецкого концлагеря, чтобы попасть во французский. – Быть может, нас скоро выпустят. Морозов ничего не ответил. – Борис, не беспокойся за меня. На войне всегда нужны врачи. – Каким именем ты назовешься при аресте? – Своим собственным. Здесь я назвал его полиции только один раз. Пять лет назад. – Равик немного помолчал. – Борис, – продолжал он, – Жоан умерла. Ее застрелили. Она лежит в клинике Вебера. Надо ее похоронить. Вебер обещал мне, но боюсь, его мобилизуют прежде, чем он успеет это сделать. Ты позаботишься о ней? Не спрашивай меня ни о чем, просто скажи «да», и все. – Да, – ответил Морозов. – Прощай, Борис. Возьми из моих вещей то, что тебе может пригодиться. Переезжай в мою конуру. Ты ведь всегда мечтал о ванной… А теперь я пойду. Прощай. – Дело дрянь, – сказал Морозов. – Ладно. После войны встретимся в ресторане «Фуке». – С какой стороны? Со стороны Елисейских Полей или авеню Георга Пятого? – Авеню Георга Пятого. Какие же мы с тобой идиоты! Пара сопливо-героических идиотов! Прощай, Борис. – Да, дело дрянь, – сказал Морозов. – Даже проститься как следует и то стесняемся. А ну-ка иди сюда, идиот! Он расцеловал Равика в обе щеки. Равик ощутил его колючую бороду и запах табака. Это было неприятно. Он направился в отель. Эмигранты собрались в «катакомбе». Совсем как первые христиане, подумал Равик. Первые европейцы. За письменным столом, под чахлой пальмой, сидел человек в штатском и заполнял опросные листы. Двое полицейских охраняли дверь, через которую никто не собирался бежать. – Паспорт есть? – спросил чиновник Равика. – Нет. – Другие документы? – Нет. – Живете здесь нелегально? – Да. – По какой причине? – Бежал из Германии. Лишен возможности иметь документы. – Фамилия? – Фрезенбург. – Имя? – Людвиг. – Еврей? – Нет. – Профессия? – Врач. Чиновник записал. – Врач? – переспросил он и поднес к глазам листок бумаги. – А вы не знаете тут врача по фамилии Равик? – Понятия не имею. |