Онлайн книга «Триумфальная арка»
|
– Почему ты не зажжешь свет? – спросил Равик. – Пока мне и так видно. У меня хорошее зрение. Проспекты содержали описания протезов. Жанно добывал их как только мог. Последние ему прине – сла мать. Он показал Равику какой-то особенно яркий, красочный проспект. Равик включил свет. – Вот самая дорогая нога, – сказал Жанно. – Но не лучшая, – ответил Равик. – Зато самая дорогая. Я скажу страховой компании, что мне нужна именно эта нога. Она мне, конечно, совсем ни к чему. Главное – получить побольше денег. А я обойдусь и пустой деревяшкой, лишь бы денег дали. – У страховой компании есть свои врачи, Жанно. Они все проверяют. Мальчик приподнялся на постели. – Вы думаете, они не оплатят мне протез? – Может быть, и оплатят, только не самый дорогой. Но денег на руки не дадут, а позаботятся о том, чтобы ты действительно получил протез. – Тогда я возьму его и сразу же продам. Конечно, я что-то потеряю на этом. Процентов двадцать. Не много, по-вашему? Сначала я скину десять процентов. Может быть, стоит заранее переговорить с магазином? Какое дело компании, возьму я протез или нет? Ее дело заплатить. А остальное ее не касается… Разве не так? – Так. Попытаться, во всяком случае, можно. – Эти деньги для меня не пустяк. На них мы купим прилавок и оборудование для небольшой молочной. – Жанно хитро улыбнулся. – Ведь этакая нога с шарниром и всякими штуками стоит немало! Тонкая работа. Вот здорово получится! – Из страховой компании уже приходили? – Нет. Насчет ноги и отступного еще не приходили. Только насчет операции и клиники. Стоит нам взять адвоката? Как вы считаете?.. Он ехал на красный свет! Это точно. Полиция… Сестра принесла ужин и поставила на столике у постели Жанно. Мальчик заговорил снова, только когда она ушла. – Кормят здесь до отвала, – сказал он. – Я никогда еще так хорошо не ел. Даже не могу сам всего съесть, – приходит мать и доедает остатки. Хватает для нас двоих. А она на атом экономит. Очень уж дорого стоит палата. – За все заплатит компания. Так что тебе не о чем волноваться. Серое лицо мальчика чуть оживилось. – Я говорил с доктором Вебером. Он обещал мне десять процентов. Пошлет компании счет за все расходы. Она оплатит, а он даст мне десять процентов наличными. – Ты молодец, Жанно. – Будешь молодцом, если беден. – Верно. Нога болит? – Болит ступня, которой у меня уже нет. – Это нервы. Они еще остались. – Знаю. И все-таки странно. Болит то, чего у тебя нет. Может быть, это душа моей ступни? – Жанно усмехнулся: он сострил. Потом заглянул в тарелки. – Суп, курица, салат, пудинг. Мать будет довольна. Она любит курицу. Дома мы ее не часто видим. – Он улегся поудобней. – Иной раз я просыпаюсь ночью и думаю: а вдруг придется за все платить самим?.. Знаете, так бывает: проснешься ночью и ничего не соображаешь. А потом вспомнишь, что ты в клинике лежишь, как сынок богатых родителей, можешь требовать все, что угодно, вызывать звонком сестру, и она обязана прийти, а заплатят за все другие. Замечательно, правда? – Да, – сказал Равик. – Замечательно… Он сидел в комнате для осмотров в «Озирисе». – Еще остался кто-нибудь? – спросил он. – Да, – сказала Леони. – Ивонна. Она последняя. – Пришли ее. Ты здорова, Леони. Ивонна была мясистой двадцатипятилетней блондинкой с широким носом и короткими толстыми руками и ногами, обычными для многих проституток. Самодовольно покачивая бедрами, она вошла в комнату и приподняла шелковое платье. – Туда, – сказал Равик. – А так нельзя? – спросила Ивонна. – Зачем так? Вместо ответа она молча повернулась и показала свой могучий зад. Он был весь в синих кровоподтеках. Видимо, кто-то ее здорово отлупил. – Надеюсь, клиент тебе хорошо заплатил, – сказал Равик. – Это не шутки. Ивонна покачала головой. – Ни одного сантима, доктор. Клиент тут ни при чем. – Значит, ты сама получаешь от этого удовольствие. Не знал, что тебе это нравится. Ивонна снова отрицательно покачала головой; на ее лице появилась довольная, загадочная улыбка. Ситуация ей явно нравилась. Она чувствовала себя важной персоной. – Я не мазохистка, – сказала она, гордясь знанием такого слова. – Так что же это? Поскандалили? Ивонна немного помолчала. – Это любовь, – сказала она затем и блаженно говела плечами. – Ревность? – Да. Ивонна сияла. – Должно быть, очень больно? – От этого не бывает больно. Она осторожно улеглась. – Знаете, доктор, мадам Роланда сперва не хотела пускать меня к гостям. «Хотя бы на часок, – сказала я ей. – Попробуем хотя бы часок! Вот увидите!» И теперь у меня такой успех, как никогда. – Почему? – Не знаю. Попадаются типы, которые от этого прямо-таки с ума сходят. Это их возбуждает. За последние три дня я принесла выручки на двести пятьдесят франков больше. Долго еще будет видно? – По крайней мере, недели две-три. Ивонна прищелкнула языком. – Если так, удастся справить новую шубу. Лиса – отлично выкрашенные кошачьи шкурки. – А не хватит, твой друг легко сможет помочь – снова отлупит. – Этого он никогда не станет делать, – живо ответила Ивонна. – Он не из таких… Не какая-нибудь расчетливая сволочь, знаете ли. Он делает это только от страсти. Когда на него находит. А так ни за что – хоть на коленях проси. – Характер! – Равик поднял глаза. – Ты здорова, Ивонна. Она встала. – Тогда я пошла, внизу меня уже поджидает старик с седой бороденкой. Показала ему рубцы. Чуть не взбесился. Дома ему и словечка не дают сказать. Небось спит и видит, как бы излупить свою старуху. – Она звонко расхохоталась. – Доктор, до чего же смешны люди, правда? Самодовольно покачивая бедрами, Ивонна вышла. Равик вымыл руки. Затем прибрал инструменты и подошел к окну. Над домами нависли серебристо-серые сумерки. Голые деревья тянулись из асфальта, словно черные руки мертвецов. В окопах, засыпанных землей, ему случалось видеть такие руки. Он открыл окно. Час нереальности, колеблющийся между днем и ночью. Час любви в маленьких отелях – для женатых мужчин, которые по вечерам, исполненные достоинства, восседают за семейным столом. Час, когда на ломбардской низменности итальянки уже произносят felissima notte. [14] Час отчаяния и грез. |