Онлайн книга «Вернуться в осень»
|
– Да угомонитесь же наконец… Тихо. И без вас тошно… Малыши потихоньку притихли, успокоенные мягким убаюкиванием матери. Старшенький осторожно шмыгнул носом: – Я есть хочу… Ядреный корень. Такое случается – повышенное волнение и страх пробуждают у детей голод… Лаума тревожно посмотрела на закрытую печь, потом на мужа. Тот понял сразу. – Даже и не думай. Только осталось еще и задымить… Она тяжело вздохнула и крепче прижала детей. Голос наконец выровнялся и она начала что-то ласково нашептывать, улыбаясь и трогая губами маленькие носики. Потом внезапно подняла голову: – Юрм… Юрм, кажется, кто-то плачет… Муж отвернулся от окна и склонил голову, прислушиваясь. – Началось. Господь Бог мой, останься с нами… В воздухе чувствовалось поднимающееся напряжение, волнами морских приливов накатывался страх. За окном протяжно, нудно и противно завыла собака. Лаума, не отпуская детей, локтем вытерла на глазах слезы: – Да нет, Юрм… Действительно плачет – за дверью… Напряжение продолжало расти. На соседнем дворе воем отозвалась еще одна собака, потом еще… – Постарайся взять себя в руки, Лаума. Теперь может показаться всякое, даже лошадь заговорит. Юрм поднялся от окна и максимально притушил фитиль лампы у печи, оставив только маленький огонек. В обступившей темноте остались видны только стол, печь и бледные лица с расширенными от волнения глазами. Ближайшая собака на мгновение затихла, и тогда из-за двери явственно донесся чей-то приглушенный щепот и всхлипывания… – Юрм… – Да слышу я. Это верно они. Или… Боже, сохрани. Он осторожно встал и тихо подошел к двери. – Детей под кровать. Быстро. Некоторое время прислушивался, прижимаясь ухом к деревянным доскам, потом разогнулся и окинул взглядом опустевшую комнату. – Чтоб тихо… В темноте раздался звук осторожно снимаемого засова, потом негромкий скрип приоткрываемой двери. Заколыхался поддуваемый появившимся сквозняком маленький огонек у печи. Теперь уже ясно послышались детские всхлипывания: – Никого нет… Совсем никого… Юрм высунул голову за дверь: – Ну иди сюда, малышка, быстрей… Плач разом смолк и наступила испуганная тишина, прерываемая только воем обезумевших собак. Лаума старалась не дышать – набухшая капля холодного пота, немного постояв, сбежала со лба на щеку. – Ну, быстренько… Простучали торопливые детские шажки, и к Юрму прижалось маленькое испуганное тельце, в темноте заблестели два широко раскрытых, доверчивых глазика. Лязгнул закрываемый засов, и он поднял на руки совсем маленькую, лет пяти, девочку. – Ты кто же такая будешь? И где твои мама и папа? Лаума с трудом шевельнула пересохшим языком и хрипло выдавила: – Юрм… Началось… Он повернул голову к двери, потом к окну. И сразу понял – пошло… Стих раздирающий вой собак – на улице стояла глухая тишина, и даже ветер не шелестел, подметая брусчатку опавшими осенними листьями. В воздухе больше не было напряжения, как будто порвалась невидимая, туго натянутая струна плотины, и город быстро затапливала волна поднимающегося ужаса. Он мягко опустил девочку на пол: – Под кровать – к детям. Быстро. Лаума наконец подняла тяжелую руку и вытерла со лба липкий холодный пот. – Господь, Бог мой, помоги нам… Юрм осторожно присел на лавку у окна и краешком нахмуренных глаз глянул на улицу. – Юрм, миленький, отойди от окна… – Тише… Ярко светила луна, наполняя белым безжизненным светом пустую улицу и дома напротив, черневшие глухо задвинутыми дверями и плотно зашторенными окнами. Под кроватью начала шмыгать носами малышня, опять готовясь зареветь. Лаума опустилась на колени и нащупала в темноте маленькие вздрагивающие головки: – Ну, маленькие мои… Все хорошо. Девочка-найденыш испуганно таращила глазки, переводя взгляд с Юрма на Лауму и обратно. Не по-детски серьезные глаза тоже начали наполняться слезами. Лаума успокаивающе взяла ее за руку: – Успокойся, все будет хорошо. Давай под кровать – к ребятам. Штруп-штруп, штруп-штруп. Лаума вздрогнула и побледнела, Юрм быстро прижался к стене. В конце улицы показались быстрые темные фигуры – огромные, высотой в рост человека, они неясными силуэтами отражались на стенах проносящихся мимо домов и на мощенной булыжником мостовой. Исполинские гончие псы мягкими прыжками неслись по городу, легко перескакивая изгороди и запертые калитки, свободно взлетая на покатые крыши пристроек и пустовавшие будки городской стражи… Штруп-штруп, штруп-штруп. Под мягкими лапами не поднималась пыль, не шелестели опавшие листья, даже случайно не колыхнулись тонкие ветки декоративного кустарника и цветов… Штруп-штруп, штруп-штруп. Юрм прижался к стене, сердце как сумасшедшее колотилось в груди, но он все равно краем осторожно смотрел, не в силах отвести зачарованного взгляда. Мимо мелькнула первая тень, вторая, третья… Четвертая, легко взвившись в воздух, перескочила через изгородь соседа напротив. Бог мой, бедный старый Хаус… Он и так прошлый раз разодрал зубами всех крыс в окрестных домах… Штруп-штруп, штруп-штруп. Где-то недалеко пронзительно закричала женщина, зазвенело разбитое стекло, опять отчаянный крик и невнятная ругань, оборвавшиеся на половине… Штруп-штруп, штруп-штруп. Мягкая, чуть слышная поступь легких лап начала постепенно отдаляться. Юрм вытер рукой вспотевший лоб и перевел дух: – Пронесло… Неподвижная бледная Лаума подняла непослушные руки и протерла глаза: – Бог мой, как хочется пить… Юрм отодрался от стены: – Сейчас… И вдруг наткнулся на расширенные, полные ужаса глаза девочки-найденыша… – О-о-о-окно… Он резко обернулся. Через стекло прямо ему в лицо смотрела огромная черная голова пса, поблескивая внимательными зрачками и ровным рядом острых зубов в разинутой пасти… Глаза начали увеличиваться, постепенно заполняя собой все пространство окна, потом комнаты, потом головы, души – ледяное спокойствие неживого, нечеловеческого, уверенного в своем господствующем всесилии и не понимающего человеческое, пронизывающим сквозняком прошло через тело… – Юрм!!! Истошный крик Лаумы заставил его вздрогнуть, он медленно повернулся… – Юрм… Но это уже был не Юрм – на нее смотрели дикие, пылавшие огнем глаза зверя. – Юрм, остановись… По ее щекам потекли горячие слезы. |