Онлайн книга «Практическая антимагия»
|
– Что ты чувствуешь? – Тепло и… щекотно. – А боли нет? – Ни капельки, – покачала она головой. – Хорошо. Магию ты ощущаешь. А сейчас попробуй передвинуть это пятно. Представь, что оно находится не в твоей ладони, а лежит на ней. Ну как монетка. Поняла? – Поняла. – Что ж, теперь вообрази, как эта монетка сама собой ползет. Туда, к пальцам. Лиля сосредоточенно посмотрела на ладонь: пятно света не дрогнуло. – Не получается, – огорчилась она, опустив руку. – А ты попробуй еще раз, – посоветовал я, и сам уставился на ее ладошку. – Ну давай? Мне придется еще об этом пожалеть. Пятно света, подрагивая, медленно поползло под кожей, повинуясь моей воле. – Получается, получается! – радостно воскликнула Лиля. – Папа, папа, ты видишь? – Вижу, вижу. Ты молодец! – Я едва заметно шевельнул пальцами, возвращая огоньки себе, в том числе и тот, который сиял в ладони дочурки и стал немым свидетелем обмана. – Придется тебя наградить. Только вот как? – Я с трудом выдавил улыбку. – Грушу, грушу! – Ну раз ты так хочешь, будет тебе груш целая корзина. – А когда? – Скоро, доченька, очень скоро… Дзинь-дзинь-дзинь! Монетки медным дождем посыпались на широкую и мозолистую ладонь пожилого торговца. Его звали Анбаром, но на рынке все называли его бандитом. Где купить лучшие фрукты? Известно где – у бандита, его лавка вон там. Рожа у него и впрямь была самая что ни на есть бандитская – в шрамах и рытвинах, словно под медвежьи когти попавшая, и вечно небритая; да к тому же под серой повязкой пряталась пустая глазница. Одним словом, бандит. Им, впрочем, торговец не был. А был он бесхитростным и добрым мужиком. Жена его умерла несколько лет назад, детей небожители не дали – вот и одичал от одиночества, только великолепный сад и остался. Пока Анбар равнодушно пересчитывал медяки, я наполнял корзину грушами. Хороши были груши. Одна к одной, твердые, без червоточин – такие и к королевскому столу не стыдно подать. Лильке понравится. Торговец бросил горсть медяков в карман и даже не заглянул в корзину (а вдруг я лишку положил?), зато как-то странно посмотрел на меня единственным глазом – черным, сверкающим и почему-то недобрым. – Марта, – с непонятным мне беспокойством прошептал он имя моей жены. – Что – Марта? – не понял я. – Она… – Его вдруг передернуло, и он зачем-то схватил меня трясущейся рукой. – Она… Я дернулся, едва не опрокинув корзину, но торговец и не думал меня отпускать. Наоборот – сильнее прежнего стиснул пальцы на моем запястье и снова прошептал: – Марта… Ей… Вид у торговца был такой, будто он видел нечто ужасное. Как у пророка, чей разум устремился сквозь время и пространство. – Анбар, что ты делаешь? Вместо ответа торговец дернул меня к себе и зачем-то сдвинул старую повязку, обнажив пустую глазницу. – Ты видишь? – он смотрел на меня и как будто мимо. – Видишь? Это?.. Вдоль позвоночника забегал холодок. Я опять дернулся, но Анбар держал меня мертвой хваткой. Он больше ничего не говорил, его губы подрагивали, а пальцы стали холодны как лед. В пустой глазнице кружилась тьма. Густая. Пугающая. Колдовская тьма, куда я, вопреки собственной воле, нырнул, потеряв счет времени… Хресь! Дверь легко сошла с петель и грохнулась об пол в мертвой тишине. Не пели птицы, не стрекотали кузнечики и не гудели жуки. Хотя на дворе стояла ранняя осень. Мрак растаял окончательно и я увидел незнакомца. Он стоял возле порога. Возле порога… моего дома. Незваный гость был высок и одет неброско; короткий темно-синий плащ колыхался на ветру, как и просторные черные штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги; капюшон затенял лицо. Чужак опирался на длинный посох и стоял столбом, как будто дожидался приглашения. Марта выбежала к порогу и, увидев чужака, замерла бледной статуей. Появилась и Лиля, с испугом посматривая то на выставленную дверь, то на незваного гостя. – Отдай мне ее, – вдруг сказал чужак. Голос его был глухим и злым, как звуки орочьего барабана. – Отдай мне свою дочь. Марта завертела головой, словно отыскивая помощь. Ей ничего не оставалось делать, кроме как закричать: – ПОМОГИТЕ!!! Проклятье! Я был поблизости, но не мог ни шевельнуться, ни подать голос. Невидимые, нервущиеся путы обвивали меня огромными змеями. А попытки вырваться только причиняли боль и высасывали остатки сил. – Отдай мне ее, – повторил незнакомец. – И тогда никто не погибнет. Марта заслонила собой Лилю. – Что ж, ты сделала свой выбор, – произнес колдун и резко ударил Марту в лицо. Ее далеко отбросило, она попыталась подняться – не вышло. «Беги, беги! – в мыслях кричал я дочери, со страхом в душе наблюдая, как она склонилась над матерью. – Ну беги же! Беги!» Но она не бежала, решив остаться с мамой. А этот ублюдок уже шел к ним. Уверенно и не оглядываясь; тук-тук – стучал его посох о половицы. Небеса, дайте свободу! Хотя бы на миг! Я дернулся из последних сил, но путы сдавили меня еще сильнее. Колдун оторвал Лилю от матери, схватил мою дочку под мышку, точно купленного барашка, и молча пошел прочь. – Мама, мама! Лиля кричала, плакала, тянула ручки к матери и звала меня. «Нет, не нужно! – в испуге вскрикнул я, когда Марта схватилась за вилы. – Тебе его не одолеть!» Но, как и дочь, Марта не слышала ни единого моего слова. Выставив вилы, она с яростным криком бросилась на колдуна. Тот внезапно обернулся, едва не выронив мою дочь, и, сжав тонкие пальцы, унизанные перстнями, выбросил руку вперед. Сквозь плач и крики моей дочери прорвался звук лопнувшей гуслярной струны, ветвистая серебристо-алая молния на мгновение пробежала между колдуном и моей женой. Время будто замедлилось. Я увидел, как рукоять вил пошла трещиной, с хрустом выбрасывая искры и щепки, а потом и вовсе вспыхнула ярким пламенем. «Нет, нет, нет!» – билось в голове. Марта упала рядом с горящими вилами. Она не шевелилась, от ее тела шел дым, кожа покрылась волдырями ожогов. После такой колдовской атаки не выживают даже маги. «Лиля…» – Я бросил взгляд на опушку, но не нашел ни дочери, ни колдуна. Лишь из глубины леса доносился ее тонкий и жалобный крик, который удалялся с каждой секундой. А тем временем за моим домом, из небытия, родилась тьма – грозная, беспросветная и шумная. Она поднялась выше печной трубы и всей своей мощью рухнула на родимый двор, поглощая тело жены и колдовские следы, – смывая все на своем пути. |