Книга Небесное Око, страница 80 – Дэвид Кек

— Что случилось? Я тебя чем-то обидел?

Она лишь снова покачала головой в ответ.

— Дьюранд!

Он опустил взгляд и обнаружил, что в настиле моста чернеют огромные провалы, через которые были переброшены доски. Берхард, хохотнув, показал на берег. Вдоль реки по берегу с толпой конюхов несся Бейден, преследуя провалившегося под мост боевого коня, которого уносило течение. Солнце весело играло на волнах.

Дорвен даже не хотела идти рядом с ним.

— Я боялся за тебя, — Гермунд тронул Дьюранда за руку, — я чувствовал, что в лесу что-то происходит, — лицо скальда исказила гримаса ужаса. — И все же ты жив, — Гермунд покачал головой.

Дьюранд открыл было рот, но так ничего и не сказал.

Мимо него, низко опустив голову, проскользнула Дорвен, словно стыдясь чего-то. То ли себя, то ли Дьюранда.

Выбравшиеся из леса, будто беженцы, столпились на противоположной стороне моста. Измазанные в грязи люди сгрудились вокруг последних бочек с припасами.

— Почти всем удалось спастись, — произнес полушепотом Гермунд. — Но я чувствовал — в лесу творится неладное. Но что нам оставалось делать? Только ждать. Ждать тех, кто выжил. Ждать новостей, — скальд попытался выжать из себя улыбку. — Ламорик уже целую лужайку вытоптал, все ждет вестей — приехал ли главный герольд или нет.

Они прошли по доскам, перекинутым через последний пролом.

Когда Дьюранд сошел с моста, друзья и незнакомцы подняли на него полные сожаления глаза. Один из мужчин вытер рукавом нос. Половина из тех, кто столпился на берегу, потеряли в лесу близких, и Дьюранд был явно не тот человек, которого некоторые из собравшихся надеялись увидеть.

К Дьюранду шагнул Красный Рыцарь, лицо которого по-прежнему скрывало опущенное забрало. За спиной рыцаря стоял Конзар.

— Милорд, — промолвил Дьюранд, преклоняя колено.

Ламорик не произнес ни слова и не двинулся с места. Казалось, перед Дьюрандом — статуя, вырезанная из дерева. До него доносилось лишь тяжелое дыхание Ламорика.

Молодой лорд склонил голову:

— Дьюранд.

— Я рад, что… — начал Дьюранд.

— Хорошо, хорошо, — Ламорик обвел взглядом отряд и невнятно пробормотал. — Спроси о своих вещах у Гутреда, — после чего развернулся и пошел прочь. Вроде, он был в хорошем настроении.

Гермунд озадаченно почесал подбородок:

— Помяни мое слово, ветер какой-то странный, — скальд снова расплылся в улыбке. — Ладно, давай займемся твоим барахлишком. Как поживают кони, что достались тебе от Керлака?

Гермунд продолжал что-то говорить. Дьюранд в этот момент с тоской заметил, что Дорвен двинулась прочь, так и не сказав ему ни слова. Он в нерешительности шагнул вслед за ней, желая нагнать ее.

— Прости, если я тебя обидел!

Она не остановилась, и Дьюранду ничего не оставалось, кроме как смотреть на ее удаляющуюся фигурку, укрытую плащом.

Леди Бертрана, стоявшая среди толпы спасшихся из леса людей, заметила свою фрейлину и расплакалась от радости.

Гермунд в смущении ухватил Дьюранда за рукав:

— Оставь ее. Сейчас так будет лучше, — он помолчал. — Итак, чем мы теперь займемся?

Из леса выехал отряд всадников, состоявший из егерей и рыцарей. Во главе отряда скакал мрачный капитан, являвшийся обладателем столь широких плеч, что начинало казаться, что он сунул под рубаху длинную жердь.

— Это еще кто? — пробормотал скальд.

Взгляды людей впились в здоровяка, восседавшего на коне. На мгновение Дьюранд забыл и о Дорвен, и о скальде. Не произнеся ни слова, гигант спешился и, подойдя к лорду Морину, преклонил колено:

— Здравствуйте, милорд.

— Встаньте, сэр Вэир.

Вэир поднялся, всматриваясь в царапины и синяки, покрывавшие лицо лорда Морина.

— Вам не следовало оставлять меня здесь, — мрачно произнес исполин.

Повисла гробовая тишина, люди боялись упустить даже слово.

— Как твое плечо? — спросил Морин.

— Я его вылечил еще до наступления времени Кровавой Луны.

— Хорошо. Очень хорошо.

На лице Вэира не отразилось даже тени улыбки.

— Я приехал вместе с Красным Рыцарем, — добавил Морин.

Ламорик склонился в поклоне. Здоровяк лишь повел темными глазами. Известие не произвело на него никакого впечатления.

— Мы получили ваше послание, милорд, — доложил Вэир.

— Мы сразились с Красным Рыцарем на турнире в Редуиндинге, — сказал Морин.

— Я понял, ваша светлость.

— Я хочу вновь сразиться с ним в Хайэйшес.

— Если этот рыцарь желает биться, ваша светлость, вне всякого сомнения, мы сделаем ему такое одолжение, — кивнул Вэир.

Люди, столпившиеся вокруг них, внимательно прислушивались к разговору. Оуэн облизал губы, отчего на один короткий миг стал похож на ящерицу. Быть может, они впустую, рискуя жизнями, мчались через Гесперанд. Кто знает, не придется ли им сейчас повернуть коней и отправиться домой.

— Главный герольд Эрреста уже прибыл и ждет начала турнира, — изрек Вэир.

Люди из отряда Ламорика с облегчением расплылись в улыбках, а здоровяк, не сказав больше ни слова, продел ногу в стремя и вскочил в седло.

Гермунд лишь покачал головой.

Дьюранд надеялся, что по дороге до Хайэйшес ему еще представится возможность остаться с Дорвен наедине, но — увы. Тракт, по которому они ехали, был узким, а отряд — большим.

Дьюранд теребил повязанную на поясе зеленую вуаль и ждал.

Скальд продолжал что-то бубнить себе под нос.

Наконец лес расступился, и отряд выехал на равнину, покрытую лугами и распаханными полями. Серебристой лентой через нее вилась река Гласс. Над рекой нависал Хайэйшес — крепость, воздвигнутая на холме в излучине реки и обнесенная деревянным частоколом. Дьюранд вспомнил, как лорд Морин называл Хайэйшес "охотничьим домиком". Благодаря реке и холму, на котором стояла крепость, в ней можно было выдержать долгую осаду, даже несмотря на то, что сложена она была не из камня — огромные бревна послужили строительным материалом для безвестных талантливых мастеров. Чтобы заставить герцога Северина оставить крепость, потребовалось бы либо войско, числом никак не меньше тысячи человек, либо… либо приезд сына.

В сопровождении свиты вассалов знатного происхождения из крепости выехал герцог, одетый в черный шерстяной кафтан. Северин, которому уже минуло семьдесят зим, ростом был ниже сына, хотя очень напоминал его осанкой. И отец, и сын были тонкокостными, однако Морин смахивал скорее на поджарую борзую, готовую в любой момент бросится в погоню за дичью, тогда как Северин походил на связку сухого ломкого хвороста.