Книга Бриллианты в шоколаде, страница 61 – Дарья Калинина

Настя лишь помотала головой. Она точно знала, что ее место теперь тут, рядом с Борисом.

И Настя кинула на следователя неприязненный взгляд:

— Отпустите Борю!

— Спокойно, уважаемая, — холодно произнес следователь. — Благодарите меня за то, что я не велел надеть наручники и на вас тоже!

— На меня? — неприятно удивилась Настя. — На меня-то за что?

— За соучастие.

— Соучастие в чем?

— Он вот знает.

И следователь кивнул на Бориса.

Настя растерянно взглянула на Бориса, который молчал, и пробормотала:

— Мы ничего плохого не делали.

— Вы, может быть, и не делали. Но ваш знакомый точно делал! А вы его покрывали!

— Боря, о чем он говорит?

Во взгляде, который Настя устремила на Бориса, было все, исключая, пожалуй, лишь осуждение.

— Боря?..

И Борис опять улыбнулся ей и очень тепло произнес:

— Настя, я ни в чем не виноват. И я не знаю, в чем меня обвиняют.

Услышав эти слова, следователь возмутился:

— Не знаете? Так я вам сейчас скажу! Вы обвиняетесь в убийстве Амелии и похищении ее коллекции.

— Что?!

Настя пошатнулась. Этого просто не могло быть! Не может быть, чтобы Борис оказался таким чудовищем! И тут спасительная мысль пришла ей в голову, и Настя закричала:

— Это ошибка! Он не мог! Его не было в это время в нашем городе.

Но следователь сказал, как отрезал:

— Он мог, и он здесь был!

И тут, как назло, Настя вспомнила соседку Бориса из квартиры напротив. Она отреагировала на появление Насти так враждебно, словно уже застолбила Бориса для себя и теперь воспринимала Настю как наглую захватчицу. А такое знакомство между этими двумя могло произойти лишь в том случае, если Борис уже пожил какое-то время на этой квартире, успел познакомиться с соседями, по крайней мере с одной соседкой точно.

И все же Настя снова произнесла, хотя голос ее звучал уже не так уверенно:

— Бориса даже не было в стране, когда это все случилось!

— Он был тут!

— И какие у вас есть доказательства?

— Список пассажиров рейса Тель-Авив — Москва вас устроит?

Настя побледнела.

— И что… что в этом списке?

— Ваш друг прилетел на сутки раньше, чем сказал вам. И у него состоялась встреча с Амелией, она показала ему драгоценности, а он, оценив их, задумал присвоить ценности себе. Родственники покойной сообщили мне имя эксперта, который прибыл по просьбе Амелии, я навел справки и все выяснил. Из аэропорта столицы подозреваемый отправился на Ленинградский вокзал. И уже оттуда он прибыл в наш город на поезде.

Борис наморщил презрительно нос.

— Все верно. Вы хорошо потрудились. Только вот Амелию я не убивал.

— Вы знали, что у нее в руках небывалые ценности!

— Так уж и небывалые, — фыркнул Борис. — Не спорю, несколько вещей там было стоящих, я так и сказал их владелице. Но в подавляющем большинстве украшения были не слишком дорогими.

— Милый вы мой! — воскликнул следователь вроде бы даже радостно. — Ответьте вы мне на один только вопрос. На какие средства ваш уважаемый папенька открыл свой собственный бизнес в Израиле?

Настя с удивлением взглянула на Воронихина. Это-то здесь при чем? Но вот Борис явно знал, в чем тут дело, потому что вид у него впервые был несколько смущенный.

— У отца были деньги.

— У вашего отца были не деньги. С собой из Советского Союза он привез беременную вами жену и два ювелирных украшения, украденных им у своего отца, вашего деда, и оцененных впоследствии израильскими антикварами в пятьдесят тысяч долларов. Ваш отец продал эти вещи, а на деньги он организовал свой бизнес. Неужели он вам никогда об этом не рассказывал?

Борис молчал. А Настя с ужасом смотрела на него. Она толком даже не понимала, что говорит следователь, но она видела, что слова Воронихина пугают Бориса.

А Воронихин продолжал:

— Я вот, например, уверен, что ваш отец — Лев Федорович Луговой, взявший в браке фамилию своей жены — Кох, много раз рассказывал своему маленькому сыну о том, какие невероятные ценности хранятся у его дедушки, оставшегося в далеком Советском Союзе.

— Кох? — переспросила Настя. — Это же твоя фамилия, Боря…

— Да.

Настя совсем растерялась и не нашла ничего лучшего, как спросить:

— Так ты… Так ты сын дяди Левы? Внук Федора Захаровича? Как и Амелия?

— Амелия — моя двоюродная сестра, а ее мать была моей теткой, — ответил Борис.

Настя молчала. Она понимала, что все происходящее с ними может иметь самые ужасные последствия. И все равно она не могла поверить в виновность Бориса. Как раньше она точно знала, что у Егора не хватит духу, чтобы убить человека, так и сейчас она была уверена, что Борис не мог убить Амелию. Нет, духу у него хватило бы, вот только он не смог бы нанести ей вред по другим причинам. Она была женщиной, и она являлась его сестрой.

Борис был человеком благородным, и он не мог совершить убийство женщины, которая к тому же не сделала ему ровным счетом ничего плохого.

Между тем Борис заговорил сам:

— Повторяю, я видел коллекцию Амелии. Клиентке так не терпелось показать ее мне, что она даже встретила меня на перроне. Мы прошли в ресторан, где она и предложила мне вначале бегло ознакомиться с украшениями.

— Разложили драгоценности на столе, прямо при посетителях и официантах? — снова не поверил ему следователь.

Не поверил, а зря. Борис спокойно ему объяснил:

— Мы заняли угловой столик. Да и ресторан был почти пуст.

— И вы оценили коллекцию без специальных инструментов?

— Это не было оценкой в полном смысле этого слова. Всего лишь первичное ознакомление. Но даже оно показало мне, что у Амелии оставалось очень немного дорогих вещей.

— Но даже ради нескольких все равно ведь стоило рискнуть, правда?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — холодно произнес Борис.

— Я говорю о краже коллекции Амелии и ее убийстве.

Настя вскрикнула. Ее Бориса снова назвали убийцей! Насте было невероятно больно слышать такое о своем друге. И она не сдержалась и закричала:

— Этого не может быть, говорю вам! Борис не такой человек, чтобы убивать женщин из-за каких-то побрякушек! Я точно знаю!

— Дамочка, вы влюблены, и ваши слова — не аргумент.

— Да если бы он украл коллекцию у Амелии, он бы удрал из страны сразу же! Сделал бы это еще до того, как мы с ним познакомились!