Онлайн книга «Женат на собственной смерти»
|
Ворохтин изо всех сил рванул к «Скорой», которая все еще служила ему домом. Кира отстала, но, пока он вытряхивал из карманов брюк ключи от машины и настраивал на свою волну радиостанцию Павлова, девушка, высунув язык, подбежала. — Все время будь со мной на связи! — на ходу инструктировал Ворохтин. — Хорошо! — И если он сядет в лодку и поплывет к островам, немедленно сообщи! — Само собой! — У тебя хоть права есть?! — крикнул он вдогон удаляющейся машине, которая прыгала на дорожных ямках, словно большая механическая лягушка. Застегивая куртку на ходу, Ворохтин вбежал в аппаратную. Саркисян был занят, он просматривал какой-то эпизод. — Где твой помощник? — спросил Ворохтин, раздвигая в стороны монтажеров и садясь на стол напротив Саркисяна. — Привет! Ты еще здесь? — обрадованно произнес Саркисян, словно повстречал лучшего друга. Но его внимание было рассеянным. — После третьего рекламного блока какой даем остров? — Четвертый! — отозвался кто-то. — Какой еще Четвертый? Кто там сошел с ума? — беззлобно заворчал Саркисян. — На Четвертом уже следы Павлова простыли! Третий даем! Наш юный друг покажет зрителям, как готовить жаркое из водяной крысы. Он снова осчастливил своим вниманием Ворохтина: — Извини, о чем ты меня спросил? — Гвоздев где? — Понятия не имею! Где-то болтается, сукин сын. Может, в столовой? — Куда ты его отправил? — Да господь с тобой! — отмахнулся Саркисян. — У меня не хватает ни власти, ни денег, чтобы им управлять… Ну-ка, ребятушки, кто даст мне хронометраж смонтированного куска? — Семнадцать минут, Арам Иванович. — А-я-яй! Как всегда, перебор!.. Голубчик, может быть, ты слезешь со стола? — Имей в виду, — сказал Ворохтин, ткнув пальцем в грудь Саркисяну. — Если сегодня что-нибудь случится, то это будет явный перебор и ты уже не отвертишься! — О чем он? — часто моргая, спросил Саркисян, вращая толстой короткой шеей во все стороны. Чтобы увидеть спину Ворохтина, который уже выходил через тамбур наружу, ему пришлось сделать пол-оборота на крутящемся стульчике. — Наверное, он сошел с ума! Милиция завела на него уголовное дело, и у него от этого поехала крыша! Ворохтин отошел подальше от генераторов, которые оглушительно трещали, вынул из кармана радиостанцию и надавил кнопку вызова. Девушка ответила не сразу. Наверное, ей понадобилось время, чтобы пристроить наушник, а сделать это, управляя автомобилем на лесной дороге, было не так-то просто. — Да… Слушаю! — наконец отозвалась она. — Кира, ты где? — Я у него на «хвосте»! — сквозь гул и треск помех раздался ее голос. — Он едет в поселок! — Он тебя не видит? — Вряд ли… Очень плохая дорога, а у него скорость будь здоров… Как у вас омыватель включается? Стекло в пыли… — Кира, будь осторожна! — кричал Ворохтин, кидая взгляды во все стороны. — Не приближайся к нему слишком близко! Этот тип на все способен! — Хорошо, не беспокойтесь… Ах, черт возьми! — Что там у тебя? — Он не доехал до поселка и свернул в лес! По-моему, эта дорога ведет в детский лагерь! Ворохтин торопливо ходил по опушке леса и места себе не находил. Как жаль, что он не может разорваться на две части! И за островами следить надо, и Гвоздеву на «хвост» не мешало бы сесть, чтобы потом взять его с поличным и как следует намылить ему морду! — Кира, держись от него на приличном расстоянии! — пуще прежнего забеспокоился Ворохтин — мало ли что этот подонок на безлюдной лесной дороге может выкинуть! — Если он вдруг остановится, сразу же давай задний ход и уходи! — Поняла, поняла, — процедила Кира. — Что ж вы так кричите… У меня уже в ухе звенит… Ай! Так и знала… — Что? Он опять свернул? — Да нет же… Вы меня, наверное, убьете! — Говори, не трави душу! — Я передним колесом в яму села. — И не можешь выехать? — Пока не получается. Попробую враскачку… Ворохтин сплюнул и опустил руку с радиостанцией, которая от напряжения уже начала неметь. Доверил девчонке такое опасное дело! Не дай бог с ней какая-нибудь скверная история случится! — Как ты там, Кира? — спросил Ворохтин, снова прижимая радиостанцию к губам. — Да вот подкладываю под колесо ветки… Понимаете, тут передок на грунт лег, потому так тяжело выходит… — Джип где? — Да его уже не видно. Скрылся за деревьями. — А ты уверена, что эта дорога ведет в детский лагерь? — Конечно, уверена! Вон слева видно, как вода блестит. — Хорошо, — произнес Ворохтин. — Не суетись. Все, в общем-то, уже понятно… Прислать кого-нибудь на помощь? — Вы что, опозорить меня хотите? — громко возмутилась Кира. — Сама справлюсь, не маленькая! Веток только надо побольше собрать и под колесо сунуть. А если не получится, я с домкрата попробую… — Ну давай, пробуй! Ворохтин отключил радиостанцию и посмотрел на часы. Без четверти шесть! Пятнадцать минут до начала связи с островами. Он кинулся на спасательную вышку, поднялся наверх и взял у наблюдателя бинокль. — Что это ты так запыхался? — спросил наблюдатель. — Голую женщину увидел? Ворохтин молча рассматривал призрачные из-за тумана очертания островов. Мощная оптика стерла объем, и казалось, что острова, словно лодки у причала, прижимаются друг к другу и с Первого острова совсем нетрудно дотянуться до сосновых веток Пятого… Вот опустевший Первый. После того как на нем погибла Лена, он стал казаться Ворохтину темным и мрачным. Этакий Летучий Голландец, дрейфующий по озеру без экипажа, но с тенью мертвеца. Чуть дальше и правее — Второй. Лагутина увидеть невозможно, даже если бы в распоряжении Ворохтина был телескоп. Зеленая униформа растворяется в лиственной массе, словно кусок сахара в стакане чая. Третий и Четвертый стоят обособленно, разделенные небольшим проливом. Пятый в бинокль различить довольно трудно, он сливается с береговой полосой, и точно определить его границы почти невозможно… Ворохтин чуть повернулся и посмотрел на лодочную станцию. Казалось, что стекла бинокля запотели. Густой туман серыми смазанными полосами накрыл детский лагерь и большую часть озера. С трудом можно было различить лишь темную полоску причала. Все остальные детали были словно смыты скипидаром с полотна художника. — Случилось что-нибудь? — уже с нотками озабоченности спросил наблюдатель, пялясь на туманные очертания островов. Ворохтин вел себя необычно, и это его насторожило. |