Книга Кто первым бросит камень, страница 14 – Марина Серова

Пингвин смешался.

— Кто вы вообще такой? — догадалась я задать единственно верный вопрос.

— Я — личный учитель Темы! — Толстяк словно бы стал выше ростом.

— Да? И чему же вы его учили? — призадумалась я.

— Математике, конечно! — взвился Пингвин. — Я, на минуточку, доктор наук!

Я смотрела на Пингвина и размышляла. Артем Киприанов выглядел так, словно нуждается в услугах коррекционного педагога, а вовсе не преподавателя математики, доктора наук. Пингвин усмехнулся:

— Я знаю, о чем вы думаете. Киприанов-младший выглядит не семи пядей во лбу. И ведет себя… мягко скажем, странно. Но это ничего не значит. В своей области этот субъект самый настоящий гений.

— А вы не очень-то любите своего подопечного, верно? — догадалась я.

Пингвин криво усмехнулся.

— Если бы вы его знали поближе, то тоже не очень бы любили… Артем — редкостный поросенок. Совершенно не привык ни с кем считаться. Не думает ни о чем, кроме своих желаний. Родители постарались…

— Но ведь мальчик болен! — заикнулась я.

Пингвин сардонически расхохотался.

— Болен? Да парень здоровее нас с вами! Исключительно хитрый тип! Ему в армию пора, а они его к папочке отправляют!

— Позвольте, в какую армию? Он же подросток. Сколько ему — лет тринадцать-четырнадцать?

— Артему Киприанову на прошлой неделе исполнилось пятнадцать, чтоб вы знали, — с удовольствием проговорил толстяк. — Это он просто в папку пошел — тот тоже до десятого класса на физкультуре последним стоял, это он уже потом стал красавец, разбиватель девичьих сердец…

В голосе Пингвина звучала неподдельная горечь.

— Вы что же, учились вместе? — сочувственно поинтересовалась я, увлекая толстяка на стоящую в коридоре банкетку. Ура! Наконец-то я нашла дивный источник информации! Этот толстяк только и ждет момента, когда сможет вылить на меня все тайны семейства Киприановых! А мне только того и надо…

Пингвин уселся, глаза его затуманились мыслями о прошлом.

— И в школе учился, специальной математической, и на мехмате все пять лет вместе. Эх, сколько было выпито! Георгий был, конечно, душа компании, любимец юных дев! Особенно он нравился красавицам с филфака. Еще бы, сын гроссмейстера Киприанова! А я так уж, при нем. Кстати, позвольте представиться: Федор Иванович Белобородов, профессор математики Тарасовского государственного университета. Долгие годы преподавал на кафедре…

— А как же вы стали учителем Темы? — поинтересовалась я.

— Как-как… Из-за денег, конечно! — взорвался Пингвин. — Я всегда был умнее Жорика. Он на зачетах у меня списывал! «Не хочу, — говорил, — загружать свою голову бесполезными знаниями. Она у меня слишком для этого ценная!» Ну а я пошел в аспирантуру, потом преподавал. Получал, сами понимаете, копейки. Мечтал наукой заниматься — но какая тут, в Тарасове, наука? Студенты с каждым годом все глупее и глупее… И тут Жорик объявился. Он занялся программным обеспечением, патент получил… Ну и понеслось. Так что он меня сманил. Деньги, которые я получаю в качестве учителя этого маленького умника, это четыре мои университетские зарплаты, между прочим. И для Жорки это копейки!

— И как давно вы занимаетесь с Артемом?

— Шесть лет. Когда мы начали, ему было девять. Как сейчас помню, Жорка меня привел и сказал: «Мой сын — гений. Я тебе точно говорю!» Каково самомнение, а?

— И что же, Артем действительно обладает способностями?

Федор Иванович скривился, точно у него болел живот:

— Мальчишка талантливый, не спорю… Но вы тоже были бы гением, если бы по восемь часов в день занимались математикой с университетским профессором, я вас уверяю!

Да, ничего себе змею пригрело на груди семейство Киприановых!

— Ему просто повезло! — мрачно произнес Пингвин. — Сначала папа-гроссмейстер… У меня вот не было папы! А потом эти патенты… Сколько он сейчас зарабатывает — вам такие деньги даже не снились!

Я подумала про себя, что не имею привычки видеть во сне чужие деньги. И ничуть об этом не жалею.

— Счастливчик Жорка. Женился на самой красивой девушке филфака, сын у него — гений, денег — куча. Так теперь он еще бросает Лизу и женится на молодой израильтянке! Вы бы ее видели, эту Дебору, — просто царица! Двадцать четыре года, размер груди третий! А Лиза ему оказалась нехороша!

Лицо Федора побагровело, он уронил голову на руки и сжал виски, точно у него болела голова.

— Послушайте, Федор. Зачем вы занимаетесь этой работой, если так ненавидите этого мальчика и всю его семью? — напрямик спросила я.

Пингвин поднял лицо. На его щеках виднелись дорожки слез, которые терялись в бороде.

— А кто вам сказал, что я всех Киприановых ненавижу?

И тут я поняла.

— Вы любите Елизавету, да? И давно?

— С первого курса, — вздохнул Федор. — И я ей поначалу нравился, но разве у меня были шансы, когда рядом крутился такой блестящий мажор, как Киприанов? Заморочил девушке голову, а потом бросил с сыном-идиотом на руках… Кстати, Георгий теперь никакой не Жора! Он теперь Йегуда!

И Пингвин захихикал, точно сказал что-то смешное.

Я поднялась. Теперь я смотрела на Федора сверху вниз, и мужчина призадумался. Только что он выложил мне, малознакомому человеку, всю подноготную семьи Киприановых.

— Послушайте, — откашлявшись, неуверенно произнес Пингвин, — вы ведь не будете… откровенничать с Лизой? Не расскажете ей о нашем разговоре?

— Я подумаю, — кивнула я. — Пока я не решила, как поступлю в этой деликатной ситуации… Но на будущее — не стоит так открыто демонстрировать свою неприязнь к ребенку, если ваша цель — завоевать сердце его матери. И еще. На месте Лизы я бы хорошенько подумала, стоит ли давать вам второй шанс…

ГЛАВА 3

Я сидела на месте «Б», поэтому шансов увидеть внизу землю у меня не было. Иллюминатор загораживала голова Артема Киприанова. Парень прилип к иллюминатору сразу же после взлета и не был намерен никого к нему подпускать. Со стороны прохода рядом со мной сидела молодая женщина с пятилетним мальчишкой. Тот рвался «посмотреть домики» и совершенно извел всех окружающих уже к середине полета, но Артем не обращал на это никакого внимания. Парень впервые летел на самолете и хотел получить от жизни все удовольствия, что ему причитаются.

Мне было очень неудобно перед пассажирами, и особенно перед матерью малыша. Ну как им объяснишь, почему такой великовозрастный увалень не желает пустить к окошку ревущего дошкольника?

— Извините его, он болен, — негромко произнесла я.

В это время как раз принесли обед, и Артем с удовольствием умял пюре с сосисками.

— Болен он, как же! — во весь голос прокомментировала мамаша и демонстративно пересела подальше от нас.