Онлайн книга «Ветер забытых дорог»
|
Гвендис читала в целительских трактатах, что безумие и тоска тоже могут распространяться, как мор. Она добавила: – Но мы победим это в своем сердце. Сполох целые дни пропадал на охоте. Он ставил силки на зайцев, которых в одичавших садах расплодилась тьма. Не меньше тут развелось и серых куропаток, но жители Сатры считали птицу нечистой пищей. Дайк объяснил Сполоху, почему. Мол, птицы летают высоко по небу, и когда-то легко перелетали через Стену из «скверного» мира в «чистую» Сатру и обратно. Охотник выслушал и от души выругался: «Придумают абы что! Куропатка им «летает высоко по небу». Он узнал, что рыбу из реки ловить нельзя, а из озер можно. Парень сделал прорубь и ставил верши. Однажды Сполох опять повстречал большого косматого пса, которого раньше назвал то ли Волчком, то ли Серым. Пес вышел к озеру, где Сполох выбирал рыбу из верши. Он был так занят добычей, что сперва даже не заметил гостя. Псу пришлось негромко гавкнуть. Увидав совсем недалеко от себя крупную собаку с хвостом-бубликом, с широколобой мордой и приветливо высунутым языком, Сполох замер на месте. У него даже сердце защемило. – Иди, голубчик, ко мне! Серый! Иди! Рыбки? Он кинул псу рыбину, а огромный пес посмотрел на него с такой деревенской простотой, что парень готов был кинуться к нему на шею. Пес быстро съел угощение, как языком слизнул. Сполох подошел ближе: – Волчок, милый, дайся погладить! Пес разинул пасть, точно улыбнувшись. Но даже в улыбке чудилась умудренная жизнью печаль. Сполох приблизился и сперва осторожно, потом смелей погладил тяжелую морду: – Ах ты, милый. Глаза у тебя какие коровьи! Пес смотрел на него пронзительно разумным взглядом. А Сполох, погладив и приласкав собаку, вдруг приобрел осанку хозяина. Выпрямившись, он уверенно сказал: – Ладно, Серый, пошли. Он собрал добытую рыбу и зашагал в сторону города через дебри запущенного сада. Пес поколебался и вдруг покорно потрусил за ним: проводил до самых развалин и остался сидеть возле них, понурившись, словно дал себе слово дожидаться хозяина на этом месте. Сполоху вздумалось отыскать Тимену. Он сочувствовал бродягам, потому что в глубине души сам ощущал себя таким: живи он в Сатре, лучше бы носил обноски и спал на холодной земле у потухшего костра, чем служил тиресам. Сполох углубился в заросли, бесшумно и ловко, так, что даже снег не отряс с ветвей. Внезапно кусты всколыхнулись, и навстречу ему вышел Серый. – А, вот и ты! - обрадовался Сполох, точно его ждал. Пес вздохнул и навострил уши, помахивая хвостом. – Я так и знал, что встречу тебя! На, - Сполох достал из-за пазухи хлеб и протянул собаке. Серый неторопливо притрусил к нему, осторожно взял хлеб из рук, проглотил и продолжал стоять, широко раздвинув мощные лапы. – А теперь, брат, мне надо одних тут найти, - Сполох присел на корточки и погладил Серого. - Жалко, ты не понимаешь… Серый неожиданно встряхнулся, издал что-то среднее между коротким воем и долгим зевком и, неуклюже прыгнув в сторону, оглянулся, потоптался на месте. – Это что? - удивился Сполох. - Смотри-ка… ты, значит, меня понимаешь? Пес разумно смотрел на него желтыми глазами, потом сделал еще шаг в глубину зарослей. – Ну, брат, веди! Они шли, проламываясь через кусты, Сполоху приходилось нагибаться под низкими ветками диких яблонь. Пес бежал то впереди, то рядом. Сполох помнил, где впервые нашел Тимену в овражке - у самой стены. Должно быть, и землянка бродяг где-то там. Вдруг пес начал принюхиваться, повернув голову. – Что, Серый? - спросил Сполох. - Идем туда? Серый коротко провыл и уверенно потрусил в том направлении, куда указал взглядом. – Значит, идем… Через десятка два шагов он и сам почувствовал запах дыма, сырых дров и уже знакомый Сполоху запах зелья. «Опять они отраву свою гонят», - посетовал про себя парень. На поляне дымил костер, над которым сушилась одежда, на поваленных бревнах молча сидело пятеро бродяг, один лежал поближе к огню, завернувшись в рваное одеяло. Над костром висело два котелка: в первом явно варилась дейявада, а в другом, похоже, была понамешана вся здешняя пища разом. Старуха Геденна - Сполох сразу узнал ее по прямой осанке и золотому венцу - мешала длинным суком в котелке. Сполох тотчас увидал и Тимену - в его собственном волчьем кожухе. Тот сидел, опустив голову к коленям. – Жди меня, Серый, в зарослях, - шепнул Сполох псу. Пес послушно исчез. – Я с добром! - Сполох вышел на поляну, помахал руками. - Я к вам в гости, э-гей! Двое бродяг медленно встали. Старуха быстро развернулась от костра, сжав в руке сук, как оружие. Тимена поднял голову и повернул ее к Сполоху. – Опять ты! - сказала старая Геденна, но в ее голосе слышалось облегчение. - Чего тебя принесло? – Да в гости, матушка. Не бойся, я сам нездешний, а здешним про вас не скажу нипочем. Вот вам… гостинцы, - Сполох скинул себе под ноги сумку, закинутую до этого за плечо. И не дожидаясь, что ему еще скажут, Сполох развязал тесемки и вытащил за жабры крупную рыбину. – Это вам. Нынче полна верша, берите все! Тимена, ну как живешь? Тимена молча подвинулся, давая Сполоху место рядом с собой. Парень сел. Старуха настороженно посмотрела на высыпанную из сумки кучу мерзлой рыбы. – Этого хватит не на один день. – В другой раз зайца добуду, - рассмеялся Сполох. - У меня тут помощник есть, теперь хоть на кого на охоту - добуду враз! Он оглянулся в сторону кустарника, уверенный, что там его послушно ждет Серый. Старуха передернула плечами: – Ты очень странный небожитель. – Да я как все, - заверил Сполох. - Вот как они, - он кивнул в сторону бродяг. – Они без присмотра последние штаны прожгут, - проворчала Геденна. Она достала из-за пояса большой ржавый нож и принялась чистить рыбу. Тем временем приготовилось варево в обоих котелках. Геденна сняла их с огня и велела ближайшему из бродяг: – Разливай-ка давай. Оборванец встал и стал разливать из котелка по плошкам пахнущее дейявадой варево. Досталось и Сполоху: старуха подала ему миску. Парень нюхнул и поморщился: – Пойло-то какое пьете… В два счета ноги протянешь. Однако не стал отказываться и, выдохнув, выпил залпом, тряхнул головой, покривился: – Ух… Старуха стала раздавать пищу - разваренные овощи и корешки, не поймешь, то ли кашу, то ли похлебку. Сполох достал собственную ложку, которую по-деревенскому обычаю носил с собой, и без смущения взялся за еду. Да и правда, после пойла, что дали ему испить, он чувствовал, что готов глотать хоть камни. |