Онлайн книга «Ночная охотница»
|
– Как же далеко зашла ты, Настя, в поисках собственного «я», – сокрушенно сказал низкий мужской голос. В ее, Настиной, голове. – И… я правильно иду? – спросила она. – Ну не знаю, это сложный философский вопрос… – К черту философию! Я спрашиваю про Горгон. Я правильно иду? В их сторону? – Вообще-то я не должен вмешиваться… – Значит, правильно. – Поясни свою глубокую мысль. – Если бы я шла неправильно, ты бы тут не крутился. А раз ты снова пытаешься мне пудрить мозги, значит, я на верном пути. – Прекрасно, – сказал Люциус. – И что же у тебя в школе было по логике? – Ничего. Мы не учили логику. – Оно и видно. – Что тебе там еще видно, змеюка подколодная? – пробормотала Настя, продевая руку в лямку рюкзака. Люциус не ответил, Настя решила, что тот обиделся, и победно фыркнула, думая про себя, что не всякий способен задеть ангела за живое, а вот она… Она резко повернулась, реагируя на шорох за спиной, сбрасывая только что надетый рюкзак и выдергивая пистолет… Леший, сидя на корточках, с любопытством смотрел на эту суету. Это был другой леший, живой. Когда и откуда он появился, Настя даже представить не могла. – Стоять! – сказала она, когда наконец разобралась с рюкзаком и пистолетом. – То есть сидеть! – А я тебе не собака, – буркнул леший, но тем не менее сел на землю возле трупа и поправил защитного цвета кепку на своей голове. – Собаке своей так будешь указывать… – Ты тут один? – Где это тут? – В лесу! – Голос дрожал, выдавая растерянность и страх, хотя пистолет-то был в руке не у лешего, а у Насти; однако оказалось, что оружие вовсе не избавляет от растерянности и страха. – В лесу… – протянул леший. Он вообще говорил медленно, никуда не торопясь и как будто совсем не обращая внимания на пистолет в Настиной руке. – В лесу нас много. Скоро они подойдут, брательники мои. Познакомишься. – У меня есть пистолет, – сказала Настя, стараясь подпустить в голос угрожающих ноток. – Вот и молодца, – отозвался леший. – Еще б ты без стрелялки в наши края сунулась. И управляться с ним умеешь, да? Вон Антохе как засадила… – Антохе? – она непроизвольно посмотрела на мертвеца. – Его звали… – Антоха. Брательник мой. – Правда? Я не знала… – А если б знала, то чего? Дала б себе башку открутить? Нет уж, тут кто смел, тот и съел. Настя не стала уточнять про «съел» – то ли это оборот речи, то ли местный обычай. Ее больше волновала другая фраза – насчет брательников, которые скоро подойдут. – Значит, так, – сказала она, – сиди тут и не двигайся. А я пойду. – Как скажешь, тетка, – ответил леший, спокойно глядя в пистолет и жуя травинку. – Только ты зря очкуешь… – Чего я зря делаю? – Боишься ты зря. Ты же Антохе дыру в башке сделала, обычай уважила? – Ну. – Он ведь первый стал руки распускать, так? – Ну не я же. – Тогда не суетись, тетка. Посиди, передохни. На поминках еще погуляешь… Настя вспомнила, что именно, судя по рассказам Покровского, происходит на поминках у лесных жителей, и решила, что задерживаться не стоит. – Мне некогда, – решительно сказала она. – Нужно идти. По делам. – Пффф, – сказал леший. – По делам. Знаешь, тетка, будешь всю жизнь бегать по делам – никогда тела не нагуляешь. Так и останешься шкеляброй. Настя застыла с открытым ртом. Так ее еще никогда в жизни не оскорбляли. – Я не шкелябра. Леший пожал плечами. – И я не тетка. – Именно что тетка. Городская, – сказал леший, вложив в эти слова смесь презрения и сочувствия, как к неизлечимо больному существу. – Только городские тетки вот так бегают сломя голову, вместо того чтоб дома сидеть, дитями заниматься, мужика обхаживать… Да у тебя и мужика-то, наверное, нету. – Есть, – сказала Настя сквозь зубы, продолжая держать пистолет двумя руками и испытывая сильное искушение стрельнуть поверх головы этого наглеца, но постепенно склоняясь к другой идее. Еще более сумасшедшей. – Я тут как раз по этому делу, – сказала она. – За мужиком пришла. Леший почесался. – У нас тут не базар, мужиками не торгуем. Базар и прочее непотребство – в городе. – Мой мужик… – ее губы и язык не сразу осилили эту непривычную словесную конструкцию, – …он у Горгон. – Ха! – вырвалось у лешего, и непонятно было, то ли это он так рассмеялся, то ли кашлянул, то ли выругался. То ли все сразу. – Знаешь, где у вас тут Горгоны? – Знаю… – Проводишь меня туда? – Ха… – Это было произнесено с задумчивостью. Одновременно леший яростно чесал коленку. – Проводить-то можно… Настя ждала, что леший попросит о какой-то услуге взамен, и она не ошиблась. – Ну, положим, я тебя провожу, – сказал деловито леший. – Положим, мужика своего у них заберешь и все такое… Только ты это… Баш на баш, услуга за услугу, идет? – Смотря что за услуга, – поосторожничала Настя. – Дело простое. И сдается мне, для тебя привычное… Настя не сразу сообразила, какое же это дело, по мнению лешего, было ей привычным, но ей любезно пояснили: – Короче, ты бы кокнула этих уродок, а? – Кого? – Горгон. Настя молчала, и леший, наверное, решил, что она нуждается в каком-то объяснении; почесав в затылке, он выдал исчерпывающую причину, по которой сестрам Горгонам предлагалось завершить свое бренное существование: – Они тут никому не нравятся. – Хм, – понимающе отозвалась Настя. – Какие-то они противные, – сказал леший, сунул палец в ухо и стал энергично прочищать слуховой канал. – У тебя ведь еще остались эти… патроны? – Остались. – Кроме тех, что на земле валяются? Настя посмотрела себе под ноги и увидела там пистолетную обойму. – Ой, – сказала она. Леший немедленно отозвался на это «ой» складной матерной присказкой, на которую Настя никак не отреагировала, потому что до нее только что дошла простая и невозможная истина – она пять минут тыкала незаряженным пистолетом в лешего, который по всем моральным стандартам должен был желать ей смерти, ибо десять минут назад она лишила жизни брата этого лешего. Притом сама Настя не знала про незаряженный пистолет, а леший знал. |