Книга Сто баксов на похороны, страница 23 – Борис Бабкин

– Ведь сами хотели. А теперь нужно что-то делать. Крайний должен быть. Мусор – это уже серьезно.

– Сделаем, – кивнул тот. – Парни, которые со мной молоковоза сделали, серьезные ребятишки. Подставят кого-нибудь. У мусора что-нибудь взяли? – Он присел и дернул застонавшего рослого за уши.

– Пушку, – промычал тот.

– Вот ее и суньте кому-нибудь, – бросил Вячеслав. – Насчет медсестрички точно полный порядок? – взглянул он на стоявшего у двери парня. Тот молча кивнул.

– Не знаю! – плача, помотала растрепанной прической полная женщина-медсестра. – Я в квартиру дверь открыла и… – Не договорив, зарыдала.

Средних лет мужчина в спортивной куртке, вздохнув, недовольно проворчал:

– Пятое изнасилование за неделю. Похоже, совсем…

– Да сейчас за бутылку водки и сигарету с фильтром, – усмехнулся стоявший рядом оперативник, – можно…

– Ты своим опытом здесь не делись, – оборвал его первый.

– Слышь, – Владислав узнал в телефонной трубке голос старшего сержанта, – ты мне энную сумму в зелени должен.

– Чего? – непонимающе переспросил он. – Что-то не припоминаю, чтоб я у тебя…

– Вспомни, тебе же лучше станет. И еще: не вздумай этим что-нибудь вякнуть. Сразу на нарах окажешься.

Владислав выматерился. Услышал в трубке короткий смешок сержанта, и тут же раздались короткие гудки.

– Гнида! – заорал Владислав. – Я тебе, паскуда, дам зелени! – Схватив сотовый, начал набирать номер, но сразу отключил. – Ведь тогда и меня им придется убрать, – пробормотал Влад. Снова выматерился. В это время зазвонил телефон. Он схватил трубку: – Да? – Выслушав, с облегчением вздохнул и спросил с волнением: – Он жив? – Услышав короткое «да», облегченно вздохнул.

– Ждем, – по-своему расслышали его вздох на другом конце провода.

– Тебя, – войдя в комнату с сотовым телефоном в руке, сказала моложавая рыжеволосая женщина. – Горец.

Кривой, приподнявшись, взял телефон.

– Инка, – вытирая лицо полотенцем, обратился к стоящей у плиты племяннице Ладов, – не слышала от кого-нибудь, где и как можно золотишко в чистом виде продать? И разумеется, чтоб цена была более-менее.

– А тебе зачем? – обернувшись, удивленно спросила она. – У тебя…

– Да нет. Просто сейчас артелям старательским платят с гулькин хрен. А условий для жизни никаких. Хорошо только тем, кто охотой занимается. С пушнины можно деньги делать, если ее на материк отправлять. А тут сегодня краем уха в баре услышал разговор мужиков каких-то про золото…

– Вообще-то, – вытирая руки о передник, проговорила она, – я сама хотела с тобой насчет этого поговорить.

Глеб удивленно поднял брови.

– Насчет пушнины. Я показывала твои подарки знакомым, они прямо обалдели. Так что можно очень хорошо заработать. Шапка примерно рублей за шестьсот – семьсот пойдет. Правда, их и здесь сейчас продают. Ну а шуба – тысячи три долларов, это самое меньшее.

– С ними знаешь сколько канители? – буркнул Глеб. – Охотиться устанешь. В капканы полярные волки не идут.

– Я понимаю. Но ведь у тебя наверняка есть еще там, – она махнула рукой, – штуки две-три. Вот договоримся с тобой, я тебе размеры скажу – и сделаешь сколько сможешь. Доставку беру на себя. Ну и, – Инна улыбнулась, – двадцать пять процентов моих.

Глеб удивленно хмыкнул:

– А ты, племянница, не так проста, как кажешься. К тому же, вижу, мужика своего ты как-то не особо…

– А чего ему не хватало? – сердито перебила она. – Зарабатываю я на магазинах неплохо. Милиция им только после того, как приехал, занималась. Потом перестала. А он, видите ли, киллером заделался.

– Но сначала ты совсем другую песню пела. Жалобную. – Он усмехнулся. – А сейчас и мотив, и слова другие.

– Что с моим предложением?

– Успеем обговорить, – неопределенно отозвался он. – Я здесь еще с месячишко покантуюсь. Или, может, я тебе уже…

– Перестань, – вздохнула Инна. – Я просто так спросила.

– Значит, насчет золотишка ничего сказать не можешь, – с явным сожалением констатировал Глеб.

– Если бы оно у тебя было, – снова повернувшись к плите, заметила Инна, – тогда можно было бы узнать. А так… – Она пожала плечами.

Глеб нахмурился, кашлянул, но ничего не сказал.

– Ты есть будешь?

– Мучного, типа макарон и лапши, я в артели налопался. Сейчас куда-нибудь занырну и пообедаю. Да, ты не против, если я с женщиной ночь проведу?

– Дядя, – обернувшись, упрекнула его взглядом Инна, – неужели ты думаешь, что я пущу в квартиру путану?

– Конечно, не думаю, – поморщился он. И тут же с надеждой спросил: – Может, у тебя есть на примете какая-нибудь длинноногая под мой возраст и остальные параметры дамочка?

Рассмеявшись, Инна покачала головой.

– Понял, – вздохнув, кивнул Глеб. – Тогда вполне возможно, что я не появлюсь завтра в ночь.

– Если задержишься – позвони. И знаешь, – удивленно добавила она, – ты как-то по-другому заговорил.

– Притворялся воспитанным, – улыбнулся дядя. – А сейчас перед тобой настоящий Глеб Ладов. И спасибо за «позвони». Оказывается, приятно, когда о тебе кто-то беспокоится.

– Лады, – сумрачно кивнул Зубов. Положив руки на колени, посмотрел на сидевшего за столом следователя. – Дожал, сука. Я работал на Пригородном. Тихона завалил потому, что он, сука, что-то про бабки вякнул. Нам этот водила, мать его, за «крышу» бабки задолжал. Мы у него вроде диспетчеров были. В общем, работали сами по себе, без заказчиков. Да еще парочку таксеров по частному извозу надыбали. Вот и решили на них да и остальных жути поднагнать.

Договорив, протянул руку и взял из лежащей перед следователем пачки сигарету. Следователь, щелкнув зажигалкой, дал ему прикурить.

– Да, – сказал он, – похоже на правду. Этого мы не учитывали. А зачем ты в отказ ушел? Ведь все против тебя. И свидетели. Вы там светились.

– Бабки брали. Ты моей скажи, чтоб курехи да жрачухи притащила. А то как по первой ходке, – Зубов усмехнулся, – или гастролер – у других на хвосте.

– Скажу, – записывая что-то на листе протокола, кивнул следователь.

– Слышь, – вздохнул Зубов, – дай хоть парочку сигарет.

– Вот. – Следователь достал из бокового кармана пиджака две пачки «Примы». – Возьми.

– Пару сигареток зажилил, – взяв «Приму», усмехнулся Зубов.

– Ну возьми, – продолжая писать, кивнул следователь.

– Ты это, – вытряхнув из пачки «LM» почти половину сигарет, встрепенулся Зубов, – не забудь написать, что я сам чистосердечно признался. – Услышав в его словах что-то похожее на издевку, следователь поднял голову и взглянул на Зубова. Тот, усмехнувшись, подмигнул ему. – Чистосердечное признание смягчает наказание.