Книга Сто баксов на похороны, страница 8 – Борис Бабкин

– Они расстались навсегда, – усмехнулся верзила. – Хахаля Лизки прирезали полгода назад. Она, говорят, даже в трауре пару дней была.

Все рассмеялись.

– Все равно пусть по знакомым пройдется, – сказал Вячеслав, – и послушает, что говорят.

– Ты нервничаешь, – заметил кавказец.

– Никогда не любил работать на выезде, – буркнул Вячеслав. – Тем более без подготовки. Ведь обычно сначала готовишь надежную «крышу». Уходить сразу нельзя.

– Ты насчет водителей «КамАЗа» мыслишь, – усмехнулся кавказец. – Сам знаешь правило: перед операцией не светиться. А мы срисовались по-крупному. Нужно было не стоять у «Нивы», а догонять и валить их. И тогда сейчас бы мы…

– Тогда мы уже сидели бы, – перебил его Вячеслав. – И еще до того, как попали в тюрьму, были бы убиты в милиции. На нас прокуратура даже не успела бы санкцию дать.

– Нормалек! – усмехнулся рыжеватый.

– Ладно, – прекратил разговор Вячеслав, – закончили. Все будет нормально. Но больше на подобное я не писанусь ни за какие деньги. В каждой работе свои правила. В нашей тем более. Без подготовки я больше не работаю.

– Тогда напиши завещание, – усмехнулся Филин. Сняв очки, протер их платком.

– Хорош тебе, – недовольно посмотрел на него Вячеслав. – Я не мальчик для битья, и не надо на меня…

– Ты и сам это прекрасно знаешь, потому что мы не раз говорили об этом…

– Филин, – перебил его верзила, – хорош! Эта тема уже избита. Сейчас упираться в нее смысла нет. Все началось с облома, с «Нивы», которую мы вышибли с трассы. Потом мы задержались – решили вернуться, чтобы договориться с мусором. А сейчас все думаем о том, что будет, если водители «КамАЗа» вдруг решат дать показания. К тому же нас наверняка запомнили свидетели из останавливавшихся машин. И номер нашей колымаги тоже. Вот о чем думать надо.

– Ты, Медный, давно таким умным стал? – насмешливо поинтересовался кавказец. – По-моему, что-что, а думать ты как раз никогда и не умел. Что ножом бьешь классно – факт. В рукопашном – спец. А насчет мыслить – извини, но…

– И тем не менее, – необидчиво проговорил верзила, – про аварию забывать не следует. И поэтому как только мы свалим отсюда, нужно будет заняться теми, кто может навести на нас милицию. В первую очередь водилами «КамАЗа». И теми, с «шестерки». Мне там баба особо не понравилась. Уж как-то подозрительно она на нас смотрела. И еще, – опередил он собравшегося сказать что-то кавказца, – нужно разобраться с водилой «Нивы». Он наверняка даст показания, – Медный, усмехнувшись, взглянул на кавказца, – что его сбили с трассы. Вот что надо решать.

– Вообще-то Медный прав, – кивнул Вячеслав. – И не дай Бог об этом узнает босс. Кстати, Кость звонил, и, как сказала Клавка, он недоволен.

– Еще бы он был довольным! – усмехнулся кавказец. – Нас послали в Саратов три дня назад, а мы…

– Мы сделали работу, – буркнул Филин. – А сейчас нужно позаботиться о себе. Медный прав. Водителем «Нивы» тоже необходимо заняться.

– Господи! – опустив голову, тяжело вздохнул Свиридов. – Ну неужели вы не понимаете, что я говорю правду? Да, анализ показал, что я был в состоянии слабого опьянения. Но не пил я, честное слово, не пил…

– Как ваша рука? – посмотрел на его правое плечо сидевший за столом молодой мужчина в джинсовой рубашке.

– Нормально, – пошевелил плечом Свиридов. – Просто слегка ноет. Да черт с ней, с рукой! – горячо проговорил он. – Меня, наверное, осудят. Я прошу вас, товарищ следователь, найдите тех, с джипа. Они убили Тоню и сына.

– Скоро должны приехать два водителя «КамАЗа», – сказал следователь. – Мы получили от них письмо, где они подтверждают ваши слова о джипе. Мы выслали им повестки. А вас сегодня переведут в больницу.

– Понимаю, – кивнул Свиридов. – Спасибо. Мне кажется, вы не верите мне.

– Надеюсь, вы не сбежите, – что-то написав на бланке, буркнул следователь.

– Вам сообщили номер джипа? – неожиданно спросил Олег.

– Да, – вздохнул следователь. – Непонятно, почему эти водители раньше молчали и вообще почему уехали. Но они сообщили о себе все и готовы дать показания. Машина из Тамбова. Мы связались с тамбовскими товарищами и попросили записать их показания. Но нам ответили, что оба сейчас в рейсе. Поэтому вас и решили вернуть в больницу.

– Спасибо, – благодарно посмотрел ему в глаза Олег. – Оказывается, есть и в милиции настоящие…

– Вас отвезут сейчас же, – перебил его следователь. – Возьмите в камере вещи. Деньги отдаст дежурный – три тысячи двести пятьдесят два рубля пятьдесят копеек. И сто долларов. Груз, рыба, разумеется, частично пропал, частично растащили. Вы из Волгограда шли? Давно рыбу продаете? – И вдруг удивленно спросил: – Что с вами?

Глаза Свиридова были устремлены в одну, только ему видимую точку. Он, не отвечая, по-прежнему с окаменевшим лицом, стоял неподвижно.

«Правильно медики говорят, – подумал следователь. – С головой у него не в порядке».

Нажав кнопку, вызвал милиционера и только после того, как в кабинет вошел старший сержант, осторожно коснулся плеча Свиридова.

– Эй! – слегка тряхнул его следователь. – Очнись.

– А? – дернувшись, посмотрел на него Олег.

– Отведи его в камеру, – сказал следователь милиционеру. – Пусть возьмет свои вещи.

– Найди его! – резко бросил Владислав. – Этого водителя сегодня снова отвезут в больницу. Пришло письмо двух свидетелей. Они подтвердили его показания о том, что «Ниву» сшиб джип. И поторопись, а то у твоего приятеля будут крупные неприятности.

– Я дам тебе номер, – сказала Клавдия, – сам и позвони. Да ведь я уже давала тебе…

– С ним должна связаться ты! – отрезал он. – И чем быстрее, тем лучше. – Он не прощаясь вышел из небольшого коммерческого магазина.

«Придется звонить Константину Федоровичу, – подумала Клавдия, – хотя Славик и запретил. Но если не передам, то потом виноватой буду. Да, вечером позвоню Константину Федоровичу. Вообще-то завтра за деньгами приедут, вот и скажу».

– Слышь, Свирид, – прошептал Олегу, запихивавшему в пакет зубную щетку, мыло и полотенце, Бетховен, – ты переправь маляву на волю. Тут номерок телефона. Звякни, подойдут – скажи, от Бетховена. Там тебе и помогут, если что.

– Зря, Бетховен, – возразил небритый. – Ему наверняка шмон устроят. Запалят маляву, и хана и тебе и ему. Ты же потом на него сам зуб точить будешь.

– В натуре, – согласно кивнул худой. – На кой хрен мужика под запал пускаешь?

– Короче, вот что, – торопливо проговорил Бетховен. – Запомни номер. Двадцать три. Восемнадцать. Десять. Скажи, что Бетховен насчет хат в Кашире не в сознанку.

– Двадцать три, восемнадцать, десять, – повторил Олег. – Если смогу, обязательно позвоню и скажу.