Онлайн книга «За порогом волшебства»
|
Она потянулась было, но Марксист отвел руку и с хитрецой поглядел на Сати: – Нумизматика, значит? Ну-ну… И что ж это за монета? Она что, такая ценная? – Ну какая ценная, какая ценная… да ты сам погляди! – Сати изо всех сил старалась принять самый незаинтересованный вид. – Так, пустячок это. Безделушка! – Пустячок, оно и видно. – Марксист сдвинул брови и принялся рассматривать монету. – Ну что ты смотришь, что ты смотришь? Отдай мне и дело с концом! Я тебе за это газетки завтра принесу. А я ее в коллекцию… Все равно она никому не нужна! – Как сказать, – не согласился знаменитый нищий. – Тебе, смотрю, очень даже нужна. С этими словами он опустил монету в нагрудный карман рубашки, не обращая никакого внимания на раздосадованную Сати. – Отдать не могу, – объявил он, потянувшись за томиком итальянских новелл. Сати и Никита переглянулись в отчаянии. – Ну ты и… – начала было она, закипая от злости. – …но могу продать, – Марксист хладнокровно пошелестел страницами, отыскивая нужную. – Продать?! – задохнулась от возмущения Сати. – Ну ты… ты… Никита отодвинул ее в сторону. – Сколько? – спросил он, глядя на знаменитого нищего в упор. – Вот это деловой разговор, – одобрительно сказал Марксист, благосклонно глядя на сисадмина. – Вы, молодой человек, умеете уловить главное! Он немного подумал, поднял глаза к небу, пошевелил губами, прищурился и назвал сумму. Сати и Никита одновременно потеряли дар речи. – Дед, да ты что?! – выдавил наконец опешивший сисадмин. – Мы ж не олигархи какие! – Ну ты гад! – процедила Сати, сверля Марксиста яростным взглядом. – А я-то тебе газеты носила! А ты… За какую-то дрянную дырявую монету! Да кому она нужна за такие-то деньги?! – Тебе, – невозмутимо ответил он и похлопал себя по карману. – Давай, торопись, а то, глядишь, цены возрастут. Котировки на бирже, сама понимаешь… Сати задохнулась от возмущения. Она уже приготовилась достойно ответить, но Никита спохватился и оттащил ее в сторону. – Иди за мной, – приказал он и направился в подворотню ближайшего дома. Там было пусто, сумрачно и сильно пахло кошками. – Так, – сосредоточенно проговорил сисадмин, принимаясь шарить по карманам. – Сколько денег у тебя с собой? Сати, продолжая бормотать ругательства и угрозы по адресу Марксиста, вытащила из кармана ворох мятых купюр – деньги у нее всегда хранились в ужасном беспорядке, а кошелька отродясь не водилось – и протянула Никите. Тот аккуратно разгладил бумажки и пересчитал. – Это все? – Все, все… – М-да, – озабоченно проговорил он. – Не хватает, блин. Много не хватает… – Ладно, попомнит он у меня! – Сати выглянула из подворотни: знаменитый нищий сидел, открыв книгу и, казалось, полностью был поглощен чтением. Никита пошуршал купюрами. – Ну что, может, в контору сгоняем? – неуверенно предложил он. – Я могу в бухгалтерии под отчет взять. Ну будто я детали покупать поеду. Только потом отдать надо будет… Сати попинала грязную облупившуюся стену носком туфли. – Долго это, Никита, очень уж долго! Пока бухгалтерша ведомость составит, пока оформит – сколько времени пройдет? А монету эту без присмотра оставлять никак нельзя, сам понимаешь… – Понимаю… – с досадой отозвался сисадмин. – Так что? – Ладно, Никита. – Сати засунула руки в карманы и прищурилась. – Есть у меня идейка одна. Пойдем! Ты стой рядом с этим… гадом… глаз с него не спускай, понял?! А я – сейчас… Они вышли из подворотни и направились к Марксисту. – Ну что? – осведомился знаменитый нищий, завидев их. – Сделку оформлять будем? А то я другого покупателя найду. Да и цены растут… Сати пронеслась мимо, не удостоив его и взглядом, взбежала по ступенькам парикмахерского салона «Алмаз» и исчезла за стеклянной дверью. За неплотно прикрытой дверью дамского зала гудели фены и щелкали ножницы. Сати проскользнула в зал, отыскала взглядом Дориана, махнула ему рукой и присела на стульчик возле зеркала – приятель был занят. В парикмахерском кресле у него сидела дама с важным начальственным лицом, по шею укутанная нейлоновым пеньюаром нежной лиловой расцветки. Элегантный Дориан, держа в одной руке расческу, в другой – баллончик с лаком, порхал вокруг нее, словно мотылек. – Последний штрих! – интимно прошептал он, наклоняясь к даме и поправляя прядь ее свежеокрашенных волос. – Обратите внимание, какая гамма получилась? Видите? Сложный переход от золотисто-рыжеватого в глубокий ореховый… Это так освежает, так молодит! Пора уходить, Зоя Васильевна, от банального цвета «блонд»! Это взрослит, это портит волосы! Это, в конце концов, так провинциально… В Европе «блонд» уже давно считается безнадежно устаревшим. – Как скажешь, голубчик, – растроганно проговорила клиентка. Сати мгновенно узнала в ней главного санитарного врача края и мстительно прищурилась. Журналисты решительно всех СМИ города терпеть ее не могли за необыкновенную изворотливость, с которой она уходила на пресс-конференциях от всех щекотливых вопросов. Дориан ловким движением снял накидку, бросил на пустующее соседнее кресло, проводил клиентку до двери и вернулся. – Сати, детка! – радостно воскликнул он. – Ты стричься? – Не совсем. Слушай, эта врачиха, – она ткнула пальцем в сторону двери, за которой скрылась дама, – просто ужас летящий на крыльях ночи! Я с понедельника пытаюсь до нее дозвониться! А ее нет и нет! Секретарша уже по голосу меня узнает. Только я говорю: «Добрый день!», она тут же отвечает, что Зои Васильевны, к глубочайшему ее сожалению, нет и не будет. Попробуйте перезвонить через годик-другой! А? Каково?! А она в это время укладки у тебя делает! Сати помолчала, успокаиваясь, и тут вспомнила, зачем, собственно говоря, пришла. – Слушай, Дориан, – решительно сказала она. – Дело у меня к тебе. Займи мне… Но тот не слушал. – Сати, детка! Я просто не знаю, что делать! – Жестом, полным отчаяния, он сорвал с кресла накидку, скомкал и прижал к груди. – Мои нервы в таком беспорядке! Она поняла: какие бы важные события ни происходили в мире, ей придется выслушать Дориана. – Что такое? Тебе опять снились неприятные сны?! Он расстроенно кивнул. – О! – с искренним огорчением воскликнула Сати. – Неужели снова про грибы?! – Нет. Сати с облегчением перевела дух: больше всего на свете Дориан боялся грибов и часто видел кошмары, где в роли злодеев непременно выступали сыроежки или подосиновики. |