Книга Бессмертные, страница 72 – Игорь Ковальчук

– Где ты была? – спросил он сдержанно.

– Гуляла, – деланно-равнодушно ответила она.

– Где и с кем?

– Я должна тебе отвечать?

– Где и с кем ты была?

– Какое твое дело? Тебе, получается, можно про падать незнамо где, а мне, значит, нельзя? – В ее голосе прозвучала настоящая обида, но взбешенный Руин не обратил на это внимания.

Я не пропадал. Я занимался поисками своей сестры, и это тебе прекрасно известно. И теперь я хочу знать, где была ты. – Он подождал. – Изволь ответить.

– И не подумаю. С какой стати я должна тебе отвечать? – Она говорила на повышенных тонах. Впрочем, и до крика было уже недалеко.

– Ты считаешь, что я не имею права знать, где ты шлялась, одетая и размалеванная, как шлюха? – проговорил Руин и наклонился над ней. Ему до безумия захотелось ее ударить.

В его голосе клокотала такая ярость, что молодая женщина поневоле взглянула на него со страхом. Глаза Руина были черны; казалось, зрачок разросся, заполонил собой радужку, а теперь стремительно пожирал и белок тоже. Это зрелище было ужасно, и Реневера отшатнулась от своего возлюбленного. Не успев закрыть весь белок, чернота стала отступать, и взгляд принца стал не таким страшным.

Он вдруг понял, что едва не повел себя так, как обязательно поступил бы Арман-Улл. Эта мысль сразу же отрезвила его. И пусть девушка несомненно заслужила трепку, он не поднимет на нее руку. Это бесчестно.

– Да пошел ты!… – крикнула она, окаменевшая было под его взглядом, как кролик перед удавом, и кинулась в спальню.

Он бросился за ней.

– Оставь меня в покое! – крикнула молодая женщина, повернувшись в дверях. – Это не твое дело. Понял? Не твое дело! У нас в мире другие традиции.

– Ты хочешь сказать, что понятий верности у вас в мире не существует?

– Ты мне изменяешь, а мне нельзя? Да? У нас равноправие.

– Я тебе не изменял.

– Откуда я знаю? – Она была уже вся в слезах. Видя мокрые дорожки у нее на щеках, Руин почувствовал, что уже не хочет ее ударить. Вспышка гнева прошла. Но осталось острое желание запереть ее в комнате и никуда больше не отпускать. – Ты шляешься неизвестно где, а я должна сидеть у окна? Ждать тебя?

– Тебе хотелось бы знать, что я развлекался в Провале? Ты с облегчением сочла бы, что твое поведение оправдано?

– Я уверена, так оно и было!

Руин смотрел на нее в упор. Она не решалась поднять на него глаза, но почему-то чувствовала, что он говорит правду и в самом деле не изменял ей. Но дело-то было не в изменах. Просто в Реневере жила обида, причем очень сильная. Обида на возлюбленного, который ради сестры и матери совершенно забыл о ней. Она, как настоящая клановая, не могла бросить ему в лицо своих истинных обид. Мыслимое ли дело – обвинить кого-то в чрезмерной любви к матери, чрезмерной заботе о сестре? Реневера была уверена, что Моргана мертва, и втайне желала, чтоб ее мужчина как можно скорее смирился с этим и забыл ее. А Дебора… Дебора замужем, и с ней решительно ничего страшного не может произойти. О чем же беспокоиться?

Но даже в ярости, в крайней степени одержимости обидой она понимала, что говорить Руину подобное – жестоко и эгоистично. И она сама не могла понять, зачем она это делает, если хочет совершенно обратного – быть с Руином, любить только его и только с ним проводить все свои ночи. Но ей казалось, что он этого не хочет, и обида смешивалась с бешенством. Бешенство ослепляло ее, как и любую женщину, и проще всего было оправдать свое состояние ревностью.

– Ты сама-то веришь тому, что говоришь?

– Да, верю!

– Очень жаль.

– Жаль или не жаль – мне наплевать. Но раз ты считаешь возможным делать так, как тебе нравится, я буду поступать так, как нравится мне.

– Не будешь, – ответил Руин спокойно.

– Это почему?

– Потому что я тебя запру.

Реневера повернулась и взглянула на собеседника недоверчиво. Но недоверие скоро рассеялось. Принц говорил совершенно серьезно, и раздражение молодой женщины превратилось в злобу. И она закричала:

– Не смей! Не смей, понял? Здесь тебе не Провал. Ты не смеешь так поступать.

– В самом деле?

В ответ молодая женщина тяжело охнула и ударила его по щеке.

Голова принца дернулась, хотя она хлестнула его по щеке всего лишь кончиками пальцев. Разъяренная и одновременно испуганная – взгляд у мужчины был очень холодный, кроме того, она вспомнила о его родине, о тамошних традициях, о том, что, приученный обходиться с женщинами деспотично, Руин вполне может ударить ее, – она все же не остановилась и снова замахнулась. Но мужчина поймал ее руку. Слегка сжал. Не больно, но вырваться не удастся – поняла она.

– Я сейчас еду к матери, – сказал он спокойно. – Когда остынешь – позвони или приезжай. Адрес ты знаешь.

Он подхватил сумку со своими вещами, которые собрал за час до ее появления, и вышел из квартиры.

На душе было мерзко. Мысли разбрелись, но одновременно вроде бы не думалось ни о чем. В таком подвешенном состоянии он вышел из подъезда и завернул за угол. На улице рядом с ним затормозила и остановилась машина со значком креда – буквой «уйго», похожей на птичку, заключенную в треугольник. Приоткрылась дверца, и водитель – здоровенный детина с рыжей шевелюрой – выглянул из-за нее.

– Отвезти куда-нибудь? А?

Принц молча забрался в машину на переднее сиденье. Уселся поудобней, только с четвертого раза сумел нормально захлопнуть дверцу. Мысли гуляли где-то далеко, а телом овладела слабость, когда не хочется ни шевелиться, ни чувствовать, ни жить – откинуться бы на сиденье, закрыть глаза и задремать.

– Эй, загулял, – весело сказал водитель. – Всю ночь, да? Крепок, парень.

– Я не пьян, – с трудом шевеля губами, ответил принц.

– Да ладно, я ж не мент. Что ты волнуешься? – прыснул тот. – Куда везти?

Руин назвал.

– А, к Мортимерам? Еще гулять?

Слова водителя заставили принца задуматься о самом себе. Предаваться неприятным мыслям было не в его привычках. Оставалось лишь справиться со слабостью. Разве мужчина может позволить себе слабость? Он взял себя в руки и постарался выкинуть из головы все, что причиняло ему боль. Если он и Реневера не могут понять друг друга, то лучше не мучить себя и любимую. Быть может, в Центре мужчина и в самом деле не имеет право спрашивать женщину, где и с кем она провела ночь. Провальский принц не способен приучить себя мириться с этим, но можно ли перекраивать Реневеру под свои привычки?

Пусть будет счастлива, с кем хочет.

Машина проскочила через несколько стационарных порталов и оказалась в квартале Грайдаиер, который водитель, как оказалось, знал так себе. Руину, который квартал и вовсе не знал, потому что раньше его сюда возил отчим, пришлось объяснять, куда и как поворачивать. Они дважды проскакивали мимо нужного поворота, но когда остановились напротив особняка с галереями, с крыльца легко сбежала Дебора.