Книга Правосудие Девлина, страница 66 – Патриция Брей

Арнульф – опытный царедворец, однако и он ошибочно оценивает ситуацию. Понимая, что авторитет Олафура слабеет с каждым днем, сельваратцы постараются заключить союз с кем-то, в чьих руках сосредоточена власть. Например, с ее отцом. Его влияние простирается далеко за пределы своей провинции, поэтому с ослаблением положения короля статус барона, позволяющий отстаивать собственные интересы, только рос. Сольвейг удалось бы многого добиться от посла, согласись ее отец заключить договор о союзничестве с сельваратским протекторатом или хотя бы соглашение о нейтралитете.

Если обстановка ухудшится, им не останется ничего иного. Сольвейг и ее отец пойдут на все, чтобы сохранить Эскер. И все же пока еще есть надежда. Стивен и раньше удивлял всех. Не исключено, что ему и его друзьям удастся найти Избранного и вернуть его в Кингсхольм, чтобы Девлин возглавил армию Джорска в борьбе против врага. Шансы такого развития событий невелики, но это все, во что остается верить.

Возможно, настало время вернуться в Эскер и оповестить отца о последних новостях, а заодно и узнать о его планах. Серьезные вопросы не доверишь бумаге, а в Кингсхольме нет никого, кому она может поручить такое ответственное задание. Любому понятно, что в столице небезопасно.

Хорошо Арнульфу: можно остаться в Кингсхольме, стараясь договориться с соседями о союзничестве перед лицом новой угрозы. Те же, кого она может позвать в союзники, либо покинули двор, либо отбывают наказание. Здесь она уязвима. В Эскере можно будет вести переговоры с позиции сильного.

Размышления прервались с приходом лейтенанта Эмбет в сопровождении двух гвардейцев.

– Леди Сольвейг, король требует вашего присутствия. Следуйте за мной. – Слова лейтенанта прозвучали подчеркнуто вежливо, но присутствие эскорта указывало на то, что отказаться она не сможет.

Оглядев эскорт, Сольвейг заметила, что у стражников на поясах короткие мечи, предназначенные для патрулирования городских улиц, а не копья, которые обычно используются в дворцовых церемониях. Можно, конечно, попытаться убежать, но длинная юбка и нарядные сандалии не дадут ей скрыться от преследования. А оружия она при себе не носила уже несколько месяцев.

Кажется, она задержалась в Кингсхольме на день дольше разумных пределов.

– Я к услугам его величества, – ответила Сольвейг.

Лейтенант Эмбет возглавляла процессию, конвой двигался позади, пока они не вошли в Сад королевы. Потом ее повели через отдельный вход в личные покои королевской семьи. Немногие видели Сольвейг, а те, кому она все же попалась на глаза, старались отвести взгляд.

Как и многих придворных дам, Сольвейг время от времени приглашали навестить короля в его личных апартаментах, поэтому она сразу узнала маленькую гостиную, в которую ее привели. Однако человека, сидящего в кресле, она узнала с трудом. За один день король постарел на много лет. Она знала, что Олафур моложе ее отца, и все же сейчас он словно стал ровесником ее деду.

– Оставьте нас, – приказал король.

Сольвейг присела в глубоком реверансе.

– Ваше величество, чем могу служить?

Она вспомнила всех придворных, исчезнувших без следа, пропавших в подземельях, о которых вслух не говорили, но все знали, что они существуют. Те немногочисленные, кто вернулся из забвения многие недели спустя, бледные и болезненные, во всеуслышание прославляли короля, несмотря на то, что их лишили земель и владений. По крайней мере Эмбет знала, где сейчас находится Сольвейг. Перед отъездом капитан Драккен сказала ей, что Эмбет можно доверять, однако предупредила, что не стоить прибегать к ее помощи без достаточных на то оснований.

Что ж, видимо, сейчас как раз такой случай.

Сольвейг не решалась выпрямиться, пока король жестом не позволил ей подняться.

– Кому вы служите?

Король встал, сцепив за спиной руки.

– Я не совсем поняла ваш вопрос, – ответила Сольвейг, пытаясь выиграть время. – Конечно же, я верная подданная вашего величества.

Олафур злобно посмотрел на нее.

– Оставьте эту глупую придворную лесть, у меня нет времени на подобную чепуху. Отвечай, кому ты служишь теперь? На чьей ты стороне?

Он начал ходить кругами, рассматривая девушку, словно она – особо ценный образец чистокровной породы лошадей. Усилием воли Сольвейг подавила желание отпустить колкость.

– Коллинар предал меня. Да проклянут боги все его потомство! Бросил пост в Дункейре, отправился счастья искать, дурак, – шипел Олафур.

Сольвейг молча слушала. Не может же король обвинить ее в пособничестве Коллинару. Она с ним даже никогда не встречалась, да и родственных или дружественных связей между их семьями никогда не было.

– Ты, вне всякого сомнения, слышала, что гарнизон Калларны дезертировал. Кингсхольм беззащитен.

Король остановился, глядя на нее в упор, и, казалось, ожидал ответа.

– Да, я слышала об этом, – начала Сольвейг, осторожно подбирая слова. – Но нельзя сказать, что мы совершенно беззащитны. Есть еще столичный гарнизон, не говоря о городской страже. Хотя я надеюсь, что боевые действия не дойдут до стен Кингсхольма.

– Это все Девлин. Он во всем виноват! – фыркнул король.

– Я думала, он мертв, – воскликнула Сольвейг и тут же прикусила язык, опасаясь, что необдуманные слова отправят ее в одну из камер подземелья.

– Последователи поддерживают его культ. В рапорте из Калларны говорится, что Миккельсон совершил предательство именем Избранного, а местные безумцы поверили лживым речам и последовали за ним.

При этих словах Сольвейг охватила радость. Так, значит, Девлин все-таки жив. Жив и на свободе. И он действительно собирает армию на востоке, чтобы сбросить ненавистное иго. Новости из Калларны распространятся со скоростью лесного пожара. То, что жители Кингсхольма узнают о чудесном спасении Избранного, лишь вопрос времени.

Только теперь Сольвейг поняла, какие эмоции обуревали Олафура, почему он метался из угла в угол. Это не гнев, а страх!

Он, вероятно, в полном отчаянии. Даже советники не знали, насколько глубок кризис власти. Тем более странно, что король решил довериться ей. Если только, конечно, у Олафура нет полной уверенности, что он ничем не рискует, поскольку она все равно не сможет никому ничего рассказать.

– Я так и не получил ответа на свой вопрос. На чьей ты стороне?

Неужели он думает, что Сольвейг сама вынесет себе смертный приговор, признавшись, что верна Избранному? Она не настолько глупа.

– Я выполняю свой долг в первую очередь перед Эскером. Долг перед моим отцом и всеми людьми, которыми я однажды буду управлять, – спокойно произнесла Сольвейг.

Ее голос не дрожал, говорила она сейчас чистую правду. Не имеет значения, с кем придется заключить сделку – с Олафуром, Избранным или с представителями принца Арнауда. Сольвейг знала, что сделает все возможное и даже больше, чтобы обеспечить благополучие и процветание своей провинции.