Онлайн книга «Берсерк»
|
Впервые в жизни мне хотелось обмануть свое сердце. Выполняя свое обещание, я полдня ползала по болотине вокруг «Журавля» и втыкала в землю длинные палки. По моим вехам воины подошли к опрокинутому кораблю, накидали под его корму веток и опутали корпус веревками. – Эх, раз! – налегая на лямки, застонали они, но «Журавль» не пошевелился. – Еще! Эх, раз! – подбадривая усталых людей, выкрикивал Олав. Не замечая врезавшейся в плечи веревки, дружинники дружно ухали и дергали, но проклятая лодья и не думала сдвигаться с места. Я первой сбросила впряжку и подошла к Олаву. Он нахмурился. – Хватит, – только и сказала я. – А лодья? «Без „Журавля“ нам в Варяжском море долго не продержаться», – предупреждал Бьерн. Я взглядом отыскала кормщика и пояснила то ли ему, то ли Олаву: – Сам погляди – все болото загатили, а Хозяйка его не выпускает. И не выпустит, я ее знаю. Поглядывая то на меня, то на увязший «Журавль», Олав мгновение помедлил, а потом отбросил веревку и пошел прочь. Воины недоумевающе глядели ему вслед. – Хватит, ребята, – громко сказал им Бьерн и зло сплюнул: – Гиблое это дело… Он был прав – более коварных топей я не встречала, поэтому и не решилась вести по ним уцелевшие корабли. Олав уговаривал, приказывал и снова уговаривал, но я лишь отрицательно мотала головой и твердила: – Нужно искать другую переправу! Здесь не пройдем. Олаву не нравилось мое упрямство. Он кипел от негодования, и неизвестно, чем бы кончилось дело, но в спор вмешался Бьерн. – Не дури, Али, – посоветовал он. – Хочешь потерять последнее – веди сам через болота где хочешь. Бывший воевода, а нынче свободный вождь-хевдинг сжал кулаки, словно хотел стереть кормщика в пыль. Ничуть не смутившись, тот похлопал его по плечу, и Олав отступил. – А-а-а, ну вас к Лешему! – бросил он и устремился к поджидающим у реки драккарам. Бьерн усмехнулся. Глядя на спокойное, серьезное лицо урманского кормщика, я припомнила рассказы о том, что только по просьбе Аллогии Бьерн взялся отвести в Варяжское море корабли Олава. Только ему она пожелала доверить жизнь любимого и послала за кормщиком аж в самый Новый Город. «И ведь согласился! – удивленно шептались урмане. – Мог запросить за службу неслыханные богатства, а пошел почти задарма. Собственные лодьи оставил и пошел!» О Бьерне они вообще говорили больше и чаще, чем о других. Урмане называли кормщика любимцем морского бога Ньерда и шушукались, будто тот когда-то взял в свои глубины одного за другим всех его сыновей. Бьерна уважали и боялись ничуть не меньше, чем самого Олава. А нынче послушался и тот… Березина мельчала. Гребцы уже попросту толкались веслами от дна, а я все еще не видела подходящего места для переправы. Несколько раз приходилось соскакивать за борт, выползать на сушу и прикладываться ухом к земле. Под ней не утихало сопение Болотной Хозяйки. Изота и его уцелевших людей приютили на «Малой Рыси». Лив сидел на корме рядом с Болеславом и, не отрываясь, глядел назад, туда, где остался его «Журавль». Казалось, он ждал, что трясина отпустит несчастную лодью и та нагонит нас, как верный пес нагоняет на миг остановившегося хозяина. Однако чуда не происходило, болота становились все угрюмее, и, шлепая веслами по зеленым водорослям, корабли ползли дальше. С наступлением темноты Олав приказал остановиться. Воины отложили весла, а я скорчилась у борта. Хотелось спать, но мокрый, тяжелый от грязи подол прилипал к телу, и ноги, от колен до пальцев, сводило судорогой. В двух шагах от меня под теплым полушубком посапывал во сне Важен. Отчаянно завидуя ему, я терла озябшие ступни и тоскливо косилась на луну. Вспомнились мамины сказки про оборотней. А что, коли мне отвести душу и завыть на этот круглый равнодушный лик? Может, хоть тогда боги обратят на меня внимание? – Эй, держи! Я дернулась и подняла глаза. Рядом стоял Бьерн. Лунный свет изменил кормщика. Его строгое лицо стало мягче, а улыбка – добрее. – Возьми, а то промерзнешь, – повторил он. Я развернула упавший на колени сверток. Там оказались добротные мужские штаны и теплая меховая безрукавка. – Одевайся, – серьезно велел кормщик. – И не гляди, что порты мужские, зато удобные. Мягкая ткань грела заледеневшие пальцы. Забыв о спящих воинах, я принялась стягивать мокрую одежду. Не желая поддаваться, исподница путалась у шеи. Я рванула ее изо всех сил и чуть не заревела от злости. Все против меня, даже собственная рубашка! – Не шуми, тут люди спят! – рассмеялся Бьерн. Руки кормщика легли на мои плечи, оправили ткань и неожиданно рванули ее в стороны. Исподница жалобно затрещала. Пискнув, я вцепилась в рваные края и зло зашипела: – Отвернись! Урманин рассмеялся, но послушался. Не спуская с него настороженного взгляда, я натянула порты, рубаху и безрукавку. Тепло охватило ноги, проползло по животу на грудь и медленно просочилось внутрь. На миг показалось, что лишь это и нужно для счастья – теплая одежда на теле да добрый человек где-то рядом… – Зря ты исподницу порвал, – немного виновато сказала я. – Она ж была совсем новая… Бьерн повернулся, прищелкнул языком и уселся рядом: – Тебе б мужиком уродиться. – А я вот бабой родилась. , – И то ничего, – согласился он. – А ты что пришел? Сам меня пожалел или Али приказал? – Ни то ни другое. – Бьерн запрокинул голову и взглянул на звезды. Становище над нами насмешливо полыхало молочно-голубым сиянием, и бледными бликами отражалось в его глазах. – Хочу спросить: ты впрямь не чуешь волока или носишь обиду на Али, оттого и мотаешь нас по реке? Я притворно удивилась: – А чего мне обижаться? Я – наложница, рабыня, а у рабов какие обиды? – Не знаю. – Бьерн потянулся и, словно невзначай, положил руку на мое колено: – Говорят, что Али охоч до баб, а тебя в поход взял и не трогает. С чего бы это? – Ты на меня погляди получше, и все поймешь. – Мне хотелось пошутить, но получилось горько и слезливо. Бьерн досадливо отмахнулся: – Ты о шрамах? Это пустяк, а я толкую о другом. – О чем другом? – Ежели жеребец ретив, он кобыле в морду глядеть не станет. Я вздрогнула и скинула его руку: – Что болтаешь?! – Говорю, что вижу. Ты Али нужна не для утех, а для чего – не пойму. И остальные не понимают, поэтому не верят ни тебе, ни ему. Шепчутся, будто ты вовсе не наложница, а болотная ведьма. Говорят: «Одурманила ведьмачка нашего хевдинга, вот и завел он нас в гиблые теста». Еще день-другой – у людей терпение кончится, а с ним вместе придет и конец Али. Я многое повидал и чую смуту, как ты – топи. Он не пытался напугать меня. Все видели, как ловко я бродила по опасной трясине, и теперь даже спасенный парнишка косился на меня со страхом и недоверием. Если болото не выпустит нас, виноватыми окажемся я и Олав… Это он взял меня на корабль… |