Онлайн книга «Найдена»
|
Только счастья ей с милым не видать, Да недолго ей по земле гулять! Чиста синь-река руки мне польет, А землица-мать глины даст кусок, Черным облаком душу ей сожгу, Куклу глиняну в воду окуну: «Прореди, река, ты ее косу, Унеси, река, ты ее красу! Ты ужаль, вода, голубой змеей Ту, что милого отняла зимой. А помрет она – я слезу пролью На калин-мосту по любовь свою!» – Эй, песенница! Я обернулась. Сзади догоняла подвыпившая ватага молодых парней. «Опять…» – устало мелькнуло в голове. Не отвечая, я прибавила шаг. – Эй! – донесся звонкий оклик. Я припустила бегом к деревне. Пот застилал мне глаза, в груди ныло, а домики не приближались. – Да погоди же! Оглянуться на бегу мне не удалось. Я зацепилась за кочку, отчаянно замахала руками и… Шлеп! Грязь плеснула на щеки. Парни подошли. Их было трое – двое совсем молодых и один постарше. – Поднимайся, – протянул руку старший. Я отползла и набрала полные пригоршни земли. Если нападут, брошу. Покуда протирают глаза… – Ты чего испугалась? – спросил один из молодых, в вывернутой наизнанку теплой волчьей телогрее. Голос у него был ласковый, но взгляд настороженный, как у зверя. – Мы тебя не тронем, – пообещал старший. Он стоял чуть боком. Лунный луч гладил его щеку, и кожа на ней казалась бледно-голубой, будто у мертвеца. Похоже, они и впрямь не желали ничего дурного. Я схватилась за протянутую руку и вскрикнула. Ладонь незнакомца оказалась холодна как лед. В глазах зарябило. Быстро, не давая мне опомниться, старший поднял меня, отпустил и тут же, оправдываясь, произнес: – Замерз маленько. Ночи не теплые. Я кивнула. Ночи, конечно, не летние, но я в одном сернике не замерзла, а он в сапогах и телогрее замерз так, что пальцы стали холоднее ледышек? Что-то не верилось. – Спаси Бог, – поблагодарила я. Старший ухмыльнулся: – Нас он уже не спасет. Припозднился. Парни дружно засмеялись. От их смеха у меня по коже побежали мурашки. – Пожалуй, пойду, – робко сказала я. – Иди, – равнодушно откликнулся старший. Облегченно вздохнув, я повернулась спиной к парням и пошла вперед. Крыши деревенских домов неожиданно выплыли из темноты совсем рядом. Я завернула за холм, обошла изгородь. Вот и первая дверь… Пальцы коснулись холодного камня. Дверь каменная?! Не может быть! Я метнулась к другой избе. Крыши и стены стали пропадать, а на месте домов, словно из-под земли, выросли надгробные камни. Один, другой, третий… Я зажмурилась и упала на колени. – Поднимайся. Я открыла глаза. Передо мной стояла все та же троица. И тот же парень протягивал руку. Только теперь вокруг громоздились продолговатые, с углублениями и резными рунами, камни старого погоста… – Чего испугалась? Тот же вопрос… Словно время повернуло вспять. И что это за люди? Или они вовсе не люди, а нежити и время не властно над ними? Мне стало страшно. – Вы… – заикаясь выдавила я. – Вы кто такие? Парни переглянулись. – Хрол, – как-то неуверенно сказал старший. – Прон, – дружелюбно улыбаясь, вымолвил тот, со звериным взглядом. – Ждан, – закончил третий, самый молодой, с длинными курчавыми волосами соломенного цвета и крючковатым носом над тонкой полоской усов. Их имена ничем мне не помогли. Легче не стало. – Чего вы гонитесь? Чего от меня надо? – вжимаясь спиной в холодный камень, спросила я и вдруг вспомнила: там в поле они догнали меня, даже не запыхавшись. А я бежала шибко. Парни переглянулись. – Поешь ты хорошо, – сказал Ждан. – Пою и пою. – Я отчаянно сопротивлялась страху. – Вам-то что за печаль? – Праздник у нас, – неожиданно заявил Прон, – а петь некому. – Ага. Не умеем мы, – добавил Ждан. – Может, пойдешь с нами? Он сказал это так, будто предложил давней подруге прогуляться на ярмарку в базарный день. Двое других кивнули. Они что, ослепли?! Не видят, что на дворе ночь? Сумасшедшие какие-то. – Так пойдешь? – поинтересовался Прон. Я ухватилась за надгробие и решительно поднялась. – Нет. Вы ступайте, куда шли, а я пойду своей дорогой. – Так ведь ночь. Дороги не найдешь, – с сожалением сообщил Ждан. Они мне надоели. Я в упор поглядела на Ждана и вдруг поняла – он знает! Не выдумывает, не предполагает, а твердо уверен: дороги мне не найти. – Мои песни нынче не таковы, чтоб на празднике петь, – сказала я чистую правду. Прон улыбнулся: – Мы слышали. Хорошая песня. Особенно заговор. Такой даже нашему Берендею не под силу выдумать. – Какой заговор? – Ну как же? – удивился Прон – Неужели не помнишь: «Унеси, река, ты ее красу». Здорово! Остальные двое дружно закивали, будто деревянные болванчики, которых продают умельцы на восточных базарах. – Молодцы, – силясь сохранять спокойствие, произнесла я. – Вы разуйте глаза! Ночь, погост, а вы о песнях. И где петь-то? – Да прямо тут, – невозмутимо ответил Прон. – Тут? – Я вгляделась в лица парней. Они не шутили. – Ладно, – согласилась я. – Только одну песню. О чем? – А ты не думай, о чем, – посоветовал Ждан. – Главное, пой от души. Что в сердце запало, о том и пой. Нашли спьяну развлечение – издеваться над измученной, запуганной девкой! А петь придется… Я прикрыла глаза. Что же им спеть? Хотелось выбрать что-нибудь удалое, чтоб видели – не боюсь, но неожиданно в памяти всплыл весь прошедший день. Снова зазвучал голос Горясера, шею заколола борода польского короля, в ноздри проник тяжелый винный запах. Меня передернуло от отвращения. Господи, куда ж меня занесло?! А как все было хорошо в той, давней жизни, где мы со Стариком бродили по нескончаемым полям и лесам, пели песни, ночевали у костра, делили кусок хлеба на двоих… Кто-то хлопал в ладоши. Я вздрогнула. Ждан и Прон стояли в паре шагов от меня и мечтательно глядели на звезды, а Хрол бил в ладони и качал головой. – Что же ты замолчала? – опуская руки, обиженно сказал он. – Такая была песня… – Я не пела… – Пела, – уверенно заявил он. Ждан и Прон кивнули. Сумасшедшие… |