Книга Разведчик с Острова Мечты, страница 65 – Алексей Тихонов

— Да откуда пронюхает?

— Потом тебе расскажу, снаружи. Уже был как-то случай.

— Ну, тогда запирай, старина, пора на вечеринку. Здесь лишнюю минуту проторчишь — напрочь аппетит потеряешь.

— Верно подмечено, — хохотнул Роппер. — Хотя все же дело привычки. Ты, Нергорн, это… такая просьбица… может, вынесете сюда чего? Мне ж тут еще ночь… скоротать как-то… А я это… забуду… когда…

Слова потонули в скрипе ржавых петель, отзвуки разговора быстро гасли за глыбой двери и вскоре растаяли вовсе. Исчез последний отблеск света, вместе с ним пропала последняя струйка свежего воздуха. Шагалан внезапно ощутил себя запертым в мокром, зловонном, темном мешке, запертым всерьез и надолго. Чтобы как-то отогнать мелькнувшее по краю души отчаяние, он с трудом поднялся на ноги, подергал путы. Вязал человек наторелый, своими силами не освободиться.

Кругом никого не было заметно, хотя чувствовалось всеобщее легкое копошение. Тьма висела кромешная, и все же юноша почти физически ощущал на себе взгляды множества настороженных глаз. Такое взаимное молчание затянулось: он бессмысленно теребил веревки, вокруг неведомо как изучали его.

Внезапно щеки коснулись чьи-то холодные пальцы. Шагалан инстинктивно отдернулся, но тут же повис на путах, и пальцы настигли снова.

— Слышь, добрый человек, — раздался дребезжащий старческий голос. — У тебя, часом, поесть не найдется? Хлебца бы хоть кусочек, а то ведь кормят…

— Отстань, дед, — оборвал другой голос, хриплый и резкий. — Кто же к нам со съестным-то попадает? Будто не знаешь — кровопивцы все отнимут.

— Мне б только хлебца… — не унимался старик.

— Сказано, нет ничего. И быть не могло. Так что ползи отсюда, ползи.

Новый всплеск возни, дополняемой чьими-то подвываниями, совсем близко лязгнули цепи.

— Ты кто будешь, парень? — опять произнес резкий голос.

Шагалан покрутил головой и так и этак, однако сумел разобрать лишь смутный силуэт рядом с собой.

— Никто. Простой человек, то ли бродяга перехожий, то ли домовитый плугарь. Разве есть здесь разница?

— Хм. Разницы-то, пожалуй, никакой. Кто бы в башню ни попадал, наружу один путь — через виселицу. Но все ж интересно, с кем последние деньки горевать. Величают-то как?

— Шагалан.

— Забавное прозвище. А меня Шургой кличут. За что схватили?

— Язык беспечный подвел, ляпнул, что надо, там, где не стоило. Теперь шее за него отвечать.

— О-хо-хо, история обычная. Имперцы всякую вольность в зародыше давят беспощадно, а городские доносами пособляют. Впрочем, может, еще кнутом обойдешься, если словами ограничилось.

— До дела руки не дошли.

— И чего болтал-то?

Они переговаривались негромко, хотя было ясно, что в густой тишине камеры их беседе внимают все. Изредка неподалеку пробегал чужой шепоток, но тотчас замирал.

— Уж больно ты любопытен, Шурга. Мне к дознавателям только поутру идти.

— Не петушись, парень. Здесь-то из тебя правду никто силком не тянет. Народ подобрался тертый и битый, зато справедливый. Не чета тем же дознавателям. Пообщаешься с заплечного ремесла мастерами — бросишь крыситься на мирный разговор.

— Пыточникам выложишь все, и что знаешь, и о чем не ведаешь, — добавил сбоку чей-то слабый голос.

— Точно, — подтвердил Шурга. — Потому прибереги свою стойкость до завтра, Шагалан. Секретов открывать тебя не прошу, а вот добрым советом вдруг да обогатишься. Кой-какой опыт, будь он проклят, успели накопить.

— Хорошо, дядя… — Юноша усмехнулся. — Допустим, уломал.

— И чего ответишь?

— Насчет речей? Что ж, это не тайна уже, коль я с вами очутился. Расспрашивал людей про старика Сегеша.

— Тю, самое подходящее местечко нашел! А на черта тебе Сегеш?

— Повидаться хотел, познакомиться. Личность ведь прославленная.

Шурга попытался невесело рассмеяться, но захлебнулся надрывным кашлем:

— Тогда ты попал по адресу… Все дыхание отбили, сволочи! Только тут теперь и возможно увидеть Сегеша живым, без петли на шее. Правда, цена за свидание покажется высоковатой.

От тоскливых мыслей не осталось и следа. Шагалан хищно подобрался:

— Так Сегеш здесь, в этой самой башне?

— Ха, с утра был. И если, на манер Святых Пророков, облачком светозарным не сумел обернуться, то до сих пор здесь. В нескольких камерах отсюда.

— Здорово.

— М-да, куда уж лучше… Главное, парень, со свиданием поторопись, а то слушок пролетел — недолго ему с товарищами вшей кормить. Мылится уже веревка.

— Да, говорили, что Сегеш попался вместе с соратниками.

Шурга помолчал, продолжил хрипло:

— Были соратники, а нынче — такие же куски мяса на потеху палачам.

— И сколько же вас, дядя, оплошало?

Новая пауза.

— Верно разгадал, хитрец, я — один из тех неудачников. Тайны, впрочем, тоже никакой: раз известно мелонгам, можно кричать всему свету. Но кому это интересно?

— Мне, например. Так сколько вас было?

— Кроме старика Сегеша — шестеро. Одного сразу порешили, Ригарх при поимке шибко поранился и будто бы как помер вчера. Остальные раскиданы по разным камерам.

— Живы, здоровы?

— Двоих я видал ненароком. Дело-то обычное: кормят плохо, бьют хорошо. Но пока ребята держатся, до последнего денька, мыслю, дотерпят.

— Сильно бьют?

— Поначалу-то крепко лютовали, сейчас, кажись, полегчало. Может, шкура задубела? Или отчаялись от нас толку добиться, боятся раньше времени на небеса отправить?

— А что выпытывают? Чего надрываться, если вся верхушка ватаги в их лапах?

— Ха, вся, да не вся! Уцелел кое-кто на хозяйстве, да и хозяйство сохранилось немалое. Только этим живодерам невдомек, что, даже если нам жилы вытянуть и на ворот накрутить, мы все равно никого не выдадим.

— Такие герои?

Неясный силуэт вроде как махнул рукой:

— А-а!… Человек слаб, плоть его боли бежит и разум застит. Не знаю как другие, я давно все, что помнил, выложил. И не корю себя за то. И ты бы не попрекал, если б увидел, через какие мучения… Однако супостатам проку от того перепало с гулькин нос.

— Это как же?

— То старика лукавая задумка. За день-два оставшиеся в отряде по уговору сменили и лагерь и связи. Теперь мы сами бы их не враз сыскали. И ведь выдать-то никого не в состоянии, поскольку сами ничегошеньки доподлинно не ведаем. Ловко?

— Ловко. Ну и скажите об этом мелонгам, к чему маету зря сносить?

— Сказывали. Не верят, а может, сомневаются. Но судя по тому, что больше наших ребят среди узников не прибавилось, все облавы пошли прахом. Вот не сегодня-завтра варвары это осознают, и… страдания наши сразу кончатся. Тут, бесово семя, не поймешь, чего и желать: то ли продлить жизнь мучительную, то ли променять пытки на радостную прогулку к эшафоту. И так и этак получается неладно.