Онлайн книга «Милость богов»
|
Вода в колодце оказалась холодная, прозрачная. Русак жадно напился, поплескался, фыркая, как конь на водопое. – Эх, хорошо! – радостно возвестил парень, возвращаясь в комнату. – А где хозяин? Слышишь, змей, наёмник возвращался? А то я уснул и не слышал. – Я тоже спал, – ответил ларг, зевая во всю пасть. – Поищи на улице. – Нет его там. Похоже, он не вернулся. – Русак обеспокоено посмотрел на стойку. – Неужели волнуешься? Что же ты остался здесь, а не пошёл за хозяином? – съязвил ларг. – Не люблю странных мест. – А ещё потасовок, подземелий, палачей. Кто остался в лесу перед замком барона Сигурда и не решился идти на помощь хозяину? Ты, друг мой, самый обычный трус. – Я трус?! – завопил оскорблённый целитель, набрал побольше воздуха, но поперхнулся и сник. – Да. Я трус. И что с того? Будто ты не боишься. Зачем я должен рисковать жизнью и соваться в драки, если могу тихо уладить дело? – То есть спрятаться. – Вовсе нет! – Тогда пошли за хозяином. Ларг соскользнул на пол и, шурша по полу, направился за стойку. Змей обогнул её и нерешительно замер. Дверь, ведущая во двор, была по-прежнему открыта. А двери в подвал не было! На её месте была стена и полуразрушенные полки. Между ними колыхалась паутина, а в её центре, словно хозяин царства на устрашающем троне, сидел чёрный толстый паук. Мохнатые лапки чутко улавливали любое трепетание – так опытный царедворец держит все нити опасной интриги, немедленно отвечая на любое вторжение жестокой расправой. Чем-то паук напоминал старый высохший пень с толстыми корнями, которые когда-то питали могучее дерево. Русак не сразу понял откуда послышалось удивленноё кряканье. Он даже представить не мог, что ларг может издавать такие звуки! – А где дверь? – растерянно спросил парень. Русак какое-то время тупо смотрел на стену, наконец крякнул ничуть не хуже ларга и потрогал полки. – Настоящие... кажется... Что ж теперь? Нет больше нашего хозяина? – Это для тебя он хозяин, – задумчиво сказал ларг, думая совершенно о другом. Русак прав. Ночью дверь была вот тут, тяжелая, крепкая, и вела прямо в подвал. БЫЛА! А при дневном свете испарилась ночным мороком! Русак для верности ещё и по стене постучал. Посыпалась мелкая труха. Звук раздался глухой, стена явно была сплошной. – Подождём ночи, – решил ларг. – Если с приходом тьмы дверь не появится, значит надо его спасать. – Но-о-о-чи! – протянул слуга. – А есть что будем? И где ты его искать собрался? – Слушай, человек, как ты жил до встречи с наёмником? Где брал еду? – Тебе рассказать со всеми подробностями? – осклабился целитель. Но ларг не собирался выслушивать историю Русака и поспешил покинуть комнату. – Куда ты? А я? Подавив вздох, Русак оглядел пустую комнату и пошёл вслед за ларгом. – Сокол выздоравливает? – Василика жадно кинулась навстречу вошедшему целителю Гансу, на руке у того сидела птица. – Конечно. Он хорошо выспался, и раны заживают быстро, даже слишком. – Это же хорошо. – Конечно, госпожа. Но я хотел бы понаблюдать за этой птицей. Девушка нахмурила брови, задумчиво наматывая прядку волос на палец. – Я думаю, что он не хотел бы этого. Давай отпустим на свободу моего спасителя. – Как пожелаете, госпожа. Но я хотел бы заметить... Девушка смело протянула руку к соколу и погладила. – Странный он какой-то, – продолжал целитель. – Осторожнее с ним, госпожа. Я, признаться, не подозревал, что хищные птицы могут так спокойно себя вести. – Не обижай моего спасителя, – капризно надулась царевна. – Отец говорил, что соколы покровительствуют нашему дому. Однажды ещё мой прапра... и ещё с десяток «пра»-прадед спас на охоте соколиху. И говорят, что она оказалась не простой птицей, а кем-то вроде госпожи. С тех пор соколы покровительствуют нашей семье. Ганс слушал внимательно, склонив голову набок, и старался не проронить ни слова. Василика, заметив, что рассказ имеет успех, озорно сморщила нос и добавила: – Вообще-то я думаю, что это просто выдумка, но иногда приятно думать, что есть какой-то покровитель. Тем более после сегодняшней ночи, когда сокол пришёл мне на помощь. – М-да... – протянул Ганс. – Интересная история, госпожа. Но кажется мне, что этот сокол не имеет отношения к той давней истории. Если она была, конечно. – Какая разница?! Лучше подай мне перчатку. Ганс протянул царевне перчатку из толстой кожи, и девушка торопливо натянула её. – Садись сюда. – Она поднесла руку к лапам птицы, просительно заглядывая в глаза. – Не старайтесь, госпожа, он вряд ли проходил дрессировку, поэтому не понимает вас. Но сокол вдруг громко крикнул, узкие длинные крылья расправились, едва не задев лицо девушки, вылетел в окно и камнем рухнул вниз. Василика закричала, едва не кинувшись вслед за ним. – Госпожа! Не надо бросаться из окна, иначе ваш жених останется безутешным вдовцом. Царевна чуть заметно вздрогнула, когда прозвучало слово «жених», а на щеках вспыхнул гневный горячечный румянец. – Мой спаситель! Не улетай! Почти у земли сокол расправил крылья, когтями чиркнул по пыли двора и под испуганные крики служанок взвился, стрелой вонзаясь в низко плывущие облака. Огненный поток стремниной нёсся по глубокому руслу. Нестерпимый жар маревом поднимался над рекой огня и растекался далеко в стороны. Низкое небо с багровыми хлопьями туч переливалось алыми красками, как медленно затухающий огонёк углей. В волнах жидкого огня часто показывались фигурки людей, всплывали, распахивая рты в беззвучных воплях, и снова погружались с головой. Изредка прорывался страдальческий хрип, но тут же затухал: пламя безжалостно сжигало горло и голосовые связки, кожа лохмотьями сползала с костей, и в огненную реку погружался скелет. Показалась голова девушки, она кинула себя поперек волн к берегу. Её закружило, как легкий лист, и неожиданно вынесло к низко нависшему над огненной рекой дереву. Толстые ветки почти касались огненного потока, но почему-то не загорались. Старое, почерневшее, оно мерно покачивалось в горячих потоках воздуха. Девушка в последнем усилии ухватилась за голые ветви, попыталась выбраться, но пальцы, спаленные до костей, со свисающими клочьями кожи, не удержали. Она распахнула рот, ожидая нового погружения с головой, но зацепилась за маленький сучок. Девушка завыла от боли, подтянула ноги, выбравшись целиком из жидкого огня. |