Онлайн книга «Эльфийская кровь. Книга 3. Пророчество Двух Лун»
|
– Нет! – рявкнул Адобекк. – Вон отсюда! В конюшни! Фоллона им!.. Я слишком дорожу этим человеком. Адобекк скрылся в комнатах, и до путешественников донесся его гневный рев: «Любезный Фоллон, ты меня слышал: я запрещаю тебе даже приближаться к двери!» Эмери вздохнул: – Нас не пустят, даже если мы встанем на колени и будем биться о порог лбами. Из окна третьего этажа показался Ренье, опухший спросонок. – Еще одно кошмарное зрелище, – молвил Эмери, подняв к нему голову. – И я вынужден созерцать это каждое утро! – Ой, – сказал Ренье, ныряя обратно в комнату. Эмери опять услышал дядин возмущенный голос, слегка приглушенный стенами. – Старый негодяй! – возмутилась Уида. – Так-то он обращается со своей будущей королевой! Я все ему припомню. – Сперва найди Талиессина и уговори его жениться на тебе, – хмыкнул Эмери. Он развернул коня. – Ты куда? – удивилась Уида. – В конюшни. Дядя не станет с нами разговаривать, пока мы не выполним его приказание. В подобных случаях он беспощаден. Когда они вернулись к дому, на сей раз пешие и еще более грязные и уставшие, Адобекк наконец позволил им войти. Ренье спустился в одну из маленьких приемных: в доме Адобекка их имелось несколько, на всякий случай. Мало ли что. Старый интриган предпочитал не компрометировать своих посетителей. В свое время, когда он морочил голову сразу нескольким придворным дамам, у него для каждой имелась собственная комнатка. Эмери бросил дорожный плащ прямо на пол, наступил на него, плюхнулся в кресло с бархатной обивкой. Адобекк посмотрел на племянника с пылающей ненавистью во взоре. Эмери ответил умудренным взглядом человека, который немало пожил на свете, а повидал и того больше. Ренье растерянно наблюдал за этой пантомимой. На младшем брате был роскошный шелковый халат с кистями и вышивками. Этой вещью он обзавелся недавно и в явное подражание Адобекку. Эмери сказал ему: – Скоро у тебя вырастет брюшко. – Что? – Да, такое обвисшее, рыхлое… Есть женщины, которым это нравится Они будут пощипывать тебя пальчиками за круглые бочка… – мстительно добавил Эмери. – Что с тобой, а? – Ренье растерянно моргал, чем раздражал старшего брата еще больше. – Можно подумать, это ты неженка, а не я! – сказал Эмери. – Я должен беречь руки! Между прочим, я играю на клавикордах. И фехтую не слишком хорошо. А меня отправляют в самое пекло, в то время как этот бездельник под видом важных государственных интриг забирается под юбки к дамам и ничего больше не делает… Адобекк гулко хлопнул в ладоши. – Прекратить! Где Талиессин? – Дядя, – сказал Эмери, разваливаясь в кресле, – я ведь только что рассказывал про «самое пекло». Вы что, не слушали? – Нет, – отрезал Адобекк. Он повернулся к Уиде: – Говорите вы, дорогая. Может быть, от вас больше толку. – У меня хорошая новость, – тотчас произнесла Уида. Адобекк приосанился. – Слушаю. – Я в него влюбилась! «Еще недавно она считала это чем-то ужасным, – подумал Эмери. – А теперь выдает за хорошую новость… Должно быть, она и вправду его очень любит. Осталось поймать его и привести к ней на аркане». – Где Талиессин? – заревел Адобекк. Эмери закрыл ладонями уши, а Ренье засмеялся. – Его здесь нет, дядя. – Вижу, что нет. Где он? – Талиессина тоже больше нет, – сказал Эмери. – Есть Гайфье, точнее – Гай, вожак разбойничьей шайки. – А мне не показалось, что он намерен заниматься разбоем, – вмешалась Уида. – По-моему, это было бы чересчур даже для Гая. – Поясни, – быстро сказал Ренье. Она одарила его ослепительной улыбкой. – Вероятнее всего, они попробуют наняться в армию Ларренса, – сказала она. – Это позволит Гаю избыть злобу и удержать в узде своих людей. Адобекк громко застонал, схватил себя за волосы на висках и медленно опустился на пол. Оба племянника, привыкшие к выходкам дядюшки, созерцали его с интересом. Адобекк немного повыл, раскачиваясь из стороны в сторону, затем посидел тихо и наконец обвел собравшихся невозмутимым взором. – Я правильно понял? – осведомился он. – Если некто захочет найти Талиессина, ему нужно искать Гая, капитана наемников? – Да, – сказал Эмери. – Сформулировано с академической точностью, дядя. – Не льсти мне, недоучка. Какой у него отряд? – Головорезы, – фыркнул Эмери. – Я к ним не присматривался. – Я не спрашиваю об их внешних данных! – разъярился Адобекк. Однако взгляд его оставался спокойным и даже как будто сочувственным. – Сколько их? – Человек двадцать. – Немного. – Сколько было! – огрызнулся Эмери. Адобекк покачал головой и совершенно другим тоном заметил: – Чего угодно я ожидал от Талиессина, но только не этого! И что мне теперь, спрашивается, делать? Что я скажу ее величеству королеве? – Что он жив, по крайней мере, – подал голос Ренье. – Он умеет командовать людьми, – сказал Эмери. – Он умеет принимать решения. – Он мужчина, – сказала Уида. И послала Адобекку самую соблазнительную из своих улыбок. – Отстаньте от меня, вы все! – проворчал он. – Провалить такое простое дело! Отыскать в лесах потерявшегося мальчика, спасти его, совратить, заманить к себе под юбку и вернуть к мамочке, дабы в конце концов усадить на трон! Вы и этого не сумели, так чего ожидать от вас в будущем? Королевство катится в пропасть! * * * – Ты готов? – спросил Эмери у брата, когда бури и громы улеглись и путешественники окончательно водворились в своих покоях в доме Адобекка. – К чему я должен быть готов? – полюбопытствовал Ренье. Они устроились в комнате, отведенной Эмери. Клавикорды, обласканные любящими пальцами, стояли открытыми. – Слушать. Эмери вытащил тетрадь, испещренную нотными знаками. – Новая пьеса? Ренье устроился поближе к клавикордам. Эмери тронул клавиши, сыграл два такта, остановился. – Это должен быть квартет, но пока послушай, как сочинилось… И заиграл снова. Ренье никогда не закрывал глаза, когда слушал музыку, – считал это дурным тоном; но и с открытыми глазами видел совсем не то, что находилось в комнате. Нет, он видел редкий лес, небольшое поле и отдаленных людей на нем, он видел чистую кухню, где нет хозяйки, и странного человека, погруженного в молчание. Иногда, вторым, третьим голосом, вдруг начинала звучать музыкальная тема Оггуль – очень старая тема, одна из первых, которую записал Эмери. |