Онлайн книга «Эльфийская кровь. Книга 3. Пророчество Двух Лун»
|
Неожиданно Элизахар спросил: – А каков был тот человек, что обронил по дороге известие о моем возвращении? – Один из солдат замкового гарнизона, – охотно ответил Роделинд. – Имя, – сказал Элизахар. – Эмилий… кажется. Я почему запомнил? Я его еще давно запомнил, – поспешно проговорил толстяк. – Во-первых, имя как у знатного господина. Я как услыхал впервые, как его окликают, еще подумал: «Может, чей-нибудь ублюдок». А во-вторых… Мне, господин мой, почему-то казалось, что этот Эмилий похаживает к младшей господской дочке. Такая уж у него повадка. И она на него особенно поглядывает – знаете, эдак кисленько. Как барышни смотрят, когда хотят чувства скрыть. – Здесь моя жена, – напомнил Элизахар. – А госпожа – что, не женщина? Не знает, каково бывает скрывать чувства? – улыбнулся Роделинд. Фейнне улыбнулась в ответ, а Элизахар сердито оборвал: – Нет, не знает. Моя жена ничего не скрывает, потому что не испытывает недостойных чувств. – О, в таком случае – прошу прощения… – И Роделинд вернулся к первоначальной теме. – Словом, это был Эмилий, солдат из замкового гарнизона. – Куда он направлялся? – Наверное, в третью из ваших деревень, мой господин. Дальше к северу. Туда путь нехороший, через болото. Нужно спуститься с холмов по дороге, к ручью. Дальше – распадок, там-то и есть болото. Его замостили, но ехать все равно неприятно. После болота – опять подъем. И немного проехать лесом… – Понятно, – сказал Элизахар. – Стало быть, этот Эмилий сообщил, что власть в Ларра переменилась. Что еще он сообщил? – Что госпожа Танет отбывает в Вейенто с дочерью. Будет жить у зятя. – Хорошо, – сказал Элизахар. – А теперь покажите мне ваши счетные книги. Толстяк съежился и побежал по улице в сторону большого каменного дома. Элизахар тронул коня, Фейнне двинулась вслед за мужем. Дом у Роделинда был богатым и просторным. Где-то в глубине его угадывалось присутствие многочисленных домочадцев; они попрятались по каморам, надеясь там пересидеть господский гнев. Весь основной удар должен был принять на себя управляющий. Роделинд проводил гостей в зал, где обычно устраивались деревенские праздники. – Здесь у нас празднуют свадьбы, – пояснил он, с печалью оглядывая разрисованные цветами и «пасторальными сценами» стены, словно готовясь распрощаться с ними навеки. – Справляют также поминки по умершим. Ну и еще – начало сбора урожая. – Понятно, – сказал Элизахар. – Впервые слышу, чтобы управляющий предоставлял под такие дела собственный дом. – У нас так давно заведено. – Роделинд чуть-чуть приободрился, уловив некоторое одобрение в хозяйском голосе. – Хорошо, хорошо… Показывайте записи. Роделинд откинул крышку огромного сундука и вынул книгу, лежавшую сверху. – Сколько всего книг? – осведомился Элизахар. – За двадцать лет – восемь или девять… Вы ведь не все будете проверять? – Не все, – засмеялся Элизахар. Роделинд с тревогой поглядывал на то нового герцога, то на его жену. Затем взгляд управляющего окончательно замер на Фейнне. Молодая женщина стояла посреди зала; ее глаза рассеянно плавали, ноздри чуть подрагивали. – Госпожа, – позвал ее Роделинд. Она повернула голову на голос, но посмотрела мимо окликнувшего ее человека. – Позвольте, я усажу вас в кресло. Желаете выпить холодного? Моя жена хорошо готовит. – Да, попросите принести, – сказала Фейнне. – Вы правы, я не вижу. – И обратилась к мужу: – Можно, я возьму его за руку? – Если вам угодно, – отозвался Элизахар. Он с интересом наблюдал за тем, как Роделинд подкатывается к Фейнне и бережно прикасается к ее протянутой ладони, как отводит ее к креслу и перед тем, как усадить, поправляет подушку на сиденье. Пришла какая-то женщина с невыразительным лицом, принесла кувшин и кружки. Поскорее скрылась, поклонившись так криво и поспешно, что Элизахар едва не рассмеялся. Он устроился за столом, где еще оставались – о ужас! – крошки от последней трапезы, раскрыл книгу и начал разбирать числа и буквы. Роделинд кружил рядом, то предлагая освежиться глотком разбавленного вина, то смахивая пылинку, то просто заглядывая через плечо. Долго эта пытка для управляющего не продлилась. Элизахар закрыл книгу, уставился в глаза Роделинду. – Разумеется, вы немало наворовали за эти годы, – сказал он. – Я предлагаю вам отныне воровать более скромно. Насколько я понял, вы принадлежали моему отцу и теперь принадлежите мне? – Именно так, мой господин, именно так и обстоит дело. – Сколько у вас детей? – Трое, но за них я внес выкуп четыре года назад, – сообщил Роделинд. – Об этом имеется запись в самом начале последней книги. Можете взглянуть. – Очень хорошо, – сказал Элизахар, не удосужившись проверить слова управляющего. Он пролистал еще несколько страниц, бегло просмотрел пару записей и закрыл книгу. – Стало быть, вы всем довольны? – Казалось, Роделинд не верит собственным глазам. – Более или менее. – Элизахар встал. – Я доволен. Вы сохраняете за собой место управляющего, и я готов подтвердить документы об освобождении ваших детей. А теперь расскажите мне о третьей деревне. О той, что расположена за холмом, через ручей и болото. – А, – оживился Роделинд. – Там все плохо. Гораздо хуже, чем можно себе представить… Если, конечно, жить среди крестьян и не понимать, что для них лучше, а что хуже. – Я не жил среди крестьян, – перебил Элизахар. – Если здесь побывал этот Эмилий, который столько знает обо мне и госпоже Танет, то вам должно быть хорошо известно, кем я был прежде. – Ну да, ну да, конечно. – Роделинд закивал. Потом сел на скамью, обтер лицо рукавом. – Что-то мне дурно мой господин, – пробормотал он. – Как-то все это очень волнительно… * * * – Так значит, вам он понравился, этот самый Роделинд? – говорил, посмеиваясь, Элизахар. Они с Фейнне направлялись в ту самую третью деревню, где все обстояло «очень плохо». Дорога шла под уклон, и уже начало парить: в воздухе висела неприятная влажность. – Да, – ответила Фейнне. – Чем же? Она молчала – искала нужные слова. Солнце стояло в зените. Они выехали из замка рано утром, но в доме Роделинда задержались немного дольше, чем рассчитывали, и теперь едва перевалило за полдень: самое жаркое время суток. Наконец Фейнне ответила: – Просто он хороший. |