Онлайн книга «Грааль никому не служит»
|
На чердаке было тихо и просторно. Во всю стену тянулось зеркало, вдоль которого золотистым светом поблёскивал поручень. Кажется, у балерин это устройство называется «станком». – Здесь меня учили танцам, – сообщила Иришка. – Как я его ненавидела, этот станок! Особенно в четырнадцать, когда только-только получаться стало. Ещё и учитель дурак был. Манерный напыщенный франт. Наши отражения держались за руки. Словно Том Сойер и Бекки в тёмной пещере. – Ты красивая, Иришка. – Ты тоже стал красивый, – с обезоруживающей откровенностью ответила она. – А тогда был – сумрачный, лопоухий и тощий. – И ты в меня влюбилась? – Да… Лопоухих тоже любят. Иначе они бы давно повывелись. Тень накрыла окно, и на чердаке стало темно. Могучие крылья хлопали на улице, и трубили трубы – громко-громко. Не сразу я сообразил, что так кричит мантикора. – Пойдём! – Иришка потянула меня к двери. – У меня арбалет есть. Мы её пристрелим! – Стой! Не надо. – Почему? Это же враг. – Это ваш символ. – Да… – Иришка остановилась: – Знаешь, Адвей, я в восемь лет любила прятаться в статуе мантикоры. У нас за дворцом стояла. А теперь её снесли. От удара лапы вылетели стёкла из окна. Иртанетта даже не оглянулась: – Теперь у нас другой символ. Ничего с этим не поделаешь. Мы сбежали на первый этаж, и никто не встретился на пути. Дом был пуст, но заброшенным не выглядел. Лупоглазая кукла на полке, детская соломенная шляпка, дракон на обоях, нарисованный неумелой детской рукой. Здесь выросла Иртанетта. У меня никогда не было своего дома. Разве что в детстве, до Элейны. Но я почти забыл те времена. Чужая тайна, чужой мир… Чужой – и в то же время такой близкий мне и родной. Я буду сражаться за него. Девушка отбросила рогожу, прикрывающую арбалет: – Помогай! Ты сильнее, быстрее справишься! Я схватился за рукоятки арбалета. Лонотские оружейники не любят сложных решений: как работает механизм, понял бы и ребёнок. Зарядив арбалет, я сунул его Иришке. Та приняла не глядя и сразу же бросилась к двери. – Открывай! Выхватив шпагу, я ударил в дверную створку плечом. Остановился, настороженно оглядывая небо. С виброклинком меня учили работать. Шпага отличается лишь тем, что она хрупче. Джассера или Хаалу я победить вряд ли смогу, а рядового десантника – запросто, даже рунарха. Вот только противостоят мне сейчас не люди – мантикоры. – Жди… Жди, Адвей, – бормотала Ира. – Сейчас… Она стояла, широко расставив ноги и уперев ложе арбалета в плечо. Весит оружие немало, я уже убедился. И как она с ним управляется? На крыше загремела жесть. Крылатая тень махнула с крыши. Понеслась по дорожке, опережая своего хозяина. Я затылком чувствовал настороженность Иртанетты. Сейчас! Ещё немножко! Тетива зазвенела, как порванное силовое поле. Туша мантикоры врезалась в кусты снежной ягоды, безжалостно круша ветки. Крылья бестолково хлопали, и потоки воздуха сбивали испуганных бабочек, прятавшихся в траве. Не слушая отчаянных криков Иртанетты, я бросился к поверженному зверю. Мантикора билась в кустах, пытаясь вырваться. Куда попала стрела, я не видел, но кровь хлестала широкой струёй, пачкая измятую листву. – Адвей! – кричала Иртанетта. – Адвей, верни-ись! Она же не одна! Мантикора вывернула шею, глядя на меня. В глазах её блестели слёзы. Я дважды предал её: в своём мире и здесь, позволив погибнуть. – Прости меня! – крикнул я. – Прости! Чудовище рванулось изо всех сил. В лицо мне полетели комья земли, вихрь взлохматил волосы. Мантикора сумела взлететь и висела теперь над деревьями, мучительно молотя крыльями. Кровавая морось оседала на рубашке, лице и волосах. В нас нет никакого зла, – думал я, глядя на раненого зверя. Тьма в нас – это сила, которую мы предали. Загнали в угол, заставив бороться за выживание. – Прости!! – закричал я. Печально затрубив, зверь сделал круг надо мной и полетел к морю. Две другие мантикоры, так и не решившиеся снизиться, летели следом, страхуя раненое чудовище. Иртанетта мчалась ко мне. Тяжелый арбалет бил её по плечу. Добежав, она прицелилась вслед улетающим зверям. – Нет… далеко… – Опустив арбалет, принцесса бессильно обвисла в моих руках. – Господи!.. – всхлипывала она. – Адвей, зачем ты… Они же твари!.. Без жалости и любви! – Я виноват перед ними. Теперь уже дважды виноват. Она не понимала. Искательно заглянув мне в глаза, она спросила: – Может, пойдём отсюда?.. Во дворец. Я столько тебя ждала. – Торопливо, словно опасаясь, что я откажусь, она продолжала: – Мы праздник устроим. В Лоноте давно не было праздников. А, Адвей?.. О том, как ты Итера победил, уже легенды ходят. Я кивнул. Иришка счастливо прошептала: – Ура! В Лоноте будет праздник! * * * Весть о моём появлении разнеслась мгновенно. Горожане вытаскивали из сундуков пропахшие нафталином выходные кафтаны. Женщины рылись в шкатулках с драгоценностями, счастливо кричали дети. Для радости и удачи все эти годы Лоноту не хватало одного – праздничного настроения. Я принёс его в город. Измученные лица женщин расцвели румянцем. Мужчины выпрямились, расправили плечи. Несчастья Лонота не ограничивались одними набегами мантикор. С каждым годом поля родили хуже и хуже. Деревья в лесах болели, и сизые бороды лишайника душили ветви. Волки вырезали стада. Всё больше рождалось детей-уродов. Анфортас, хромой король, уже не поднимался с постели. Смрад его язв отравлял страну, превращая Тиль, Лонот, Блэгиль и Аваниль в выморочные земли. Уже сейчас жители Лонота походили на призраков – столько горя им приходилось помнить. Что ждёт их дальше? Полуденный покой наполнял дворец лонотских правителей. Мы с Иртанеттой сидели за столиком у распахнутого окна. Окно уходило высоко ввысь, витражи его украшала летящая среди звёзд обнажённая фигура. Я так и не смог определить – мужчина это или женщина. Скорее и то и то. На столике стояли откупоренная бутылка вина и два бокала. А ещё – плетёное блюдо с виноградом и сливами. Лёгкий ветерок доносил с моря запахи водорослей, жасмина и яблок. Внизу бушевал праздничный город. Тут и там загорались масляные искры факелов, вспыхивали фейерверки. Играла музыка. – Солнце не хочет закатываться, – сказала Иртанетта. – С тех пор как погиб отец, ночь не наступает. Адвей, ты прикажешь солнцу закатиться? – Легко, – на меня напало бесшабашное веселье. Я отставил в сторону полупустой бокал и вытянул к окну руку: – Солнце! Приказываю тебе закатиться, ибо для праздника хорош вечер, день же – для трудов праведных. – Я повернулся к принцессе: – Так хорошо? |