Онлайн книга «Спящий дракон»
|
— Ты всегда первый, не так ли? Центр собственной жалкой вселенной. Твоей лептой в котел общей цены будет твой эгоцентризм, это твое дурацкое убеждение, что ты — центр всего, что пока все в порядке с тобой, все в порядке и с миром, а значит — все в порядке с тобой. Он хотел было поднять руку, поскрести в затылке, так решать ему было привычнее, но руки у него отнялись. Нет — не отнялись, просто не шевелились. — Время изменяет свой бег, если я попрошу его. Твой разум свободен, но нервные импульсы не дойдут до рук, пока беседа наша не кончится. — Что ж, тогда мы можем закончить ее прямо сейчас. Я перестал считать себя суперменом еще после той ночи в Ландейле. Просто удивительно, знаешь ли, как меняет точку зрения нож в плече. Это ты хотела услышать? — Нет. Я хотела это знать. В ушах у Карла звенело: он слушал, как Мать ведет три беседы одновременно. Рикетти отказался от магии, Андреа — от нерешительности, Уолтер — от эгоцентризма. У Карла будто стало три отдельных разума: речи не смешивались друг с другом. Каждое слово, каждая мысль звучала отдельно, с кристальной ясностью и чистотой. — Карл Куллинан! — произнесла Правящая Мать. — Твоя очередь выбирать — платить или нет. Платить? Но — чем? Какую выгоду получит она от этого? Никак не возьму в толк, что она выигрывает… — Верно. Не возьмешь. Вероятнее всего — никогда. Готов ли ты заплатить или пусть Ахира останется мертвым? Разумеется, он готов сделать для нее… вот только — что? Что она попросит? Что-нибудь из его вещей? — Нет. Тогда — из возможностей? Вроде того, как забрала у Арис… — Нет. Частицу его самого, как у Уолтера? — Нет. Тогда остается некое решение — вроде того, как было с Энди. Ее заставили делать какой-то выбор… Твое требование связано с этим? — Верно. Так готов ли решиться ты сам? — Чего ты добиваешься, госпожа? Почему просто не спросишь? — Потому что есть некие рамки, которых я не могу преступить — почему, ты никогда не поймешь. Я гораздо мудрее, гораздо разумнее, чем любой из вас может надеяться стать, но именно это… ограничивает меня. — Чудесно. Могущество не только развращает, но и ограничивает — так? — Ты медлишь, дилетант. Тянешь время. Отвечай на вопрос. Что-то с этой оплатой не то, что-то в ней странное — те трое, похоже, не столько потеряли, сколько приобрели… — Верно. Лу Рикетти всегда был этаким чудаком, неудачником. Никакого самоуважения — вечно крутился вокруг Джейсона Паркера, как верный спаниель… Но попал на эту сторону, стал магом — и все изменилось. Нет. Не изменилось. Аристобулус был другой стороной той же медали — самоуважение его опиралось на магию. Только на магию. Точно. Лу Рикетти не ценил себя, пока Мать не потребовала у него расстаться с магией, не превратила в обычного человека. — Снова верно. Продолжай. Так… Уолтер — дело иное. Словотский всегда ценил себя высоко, даже, пожалуй, слишком. До Ландейла Уолтер не осознавал, что смертен, что может не все. А Мать захотела, чтобы Уолтер увидел пределы возможностей, осознал свою смертность. Но к чему все это? Ну, понял Уолтер, что уязвим — и что? — Возможно, теперь он по-настоящему осознает, что уязвимы и другие. Карл мысленно кивнул. Ну и наконец, Энди-Энди со своей нелюбовью делать выбор. На самом деле, это очень похоже и на меня. Студент-психиатр, студент-социолог, игрок в бридж, ролевик… И так далее, и тому подобное. Если Андрей нерешительна, тогда я — почти предел всему. — Именно. — Тогда на что я должен решиться? Я же вижу, ты хочешь, чтобы я согласился на что-то — так все же: на что? — На то, что тебе милее всего. На то единственное, что дает тебе ощущение настоящей жизни. Согласие заниматься этим до конца твоих дней и есть твоя доля платы. Карл быстро прокрутил в голове все, чему учился, и все, чем увлекался, — нет, все не то. Вряд ли Мать стала бы заставлять его соглашаться окончить курс. Но… — как она сказала? — я должен заняться «тем единственным, что дает мне ощущение настоящей жизни». И тут все встало на место. Обычность. Самоотдача. Недостаток самоуглубленности. Способность понимать, что у других тоже есть чувства и что с чувствами этими надо считаться. На ум Карлу пришли слова Джефферсона: «Та истина, что все люди равны, самоочевидна для нас…» Но здесь это вовсе не было самоочевидным. Эллегон был личностью, хоть и не человеком — а его по произволу городской управы приковали в Пандатавэе к камню. На рынках рабов свистели бичи и лилась кровь. Ольмин и его банда сковали и унижали их — а все потому, что человек в этом мире был товаром. И последний штрих: больше всего в своей жизни я радовался, когда освобождал Эллегона и когда, вытащив своих, уничтожил потом Ольмина и его мерзавцев. — Великая Мать, вот моя плата: освобождение рабов. Но как? Убивать работорговцев? Рвать все цепи? Как? — Это твоя забота. Согласен ты посвятить себя этому? — Разумеется. — Карл попытался раскинуть руки — и не смог. — Но это не жертва. — Но — плата, в той единственной монете, какую я могу принять. Вокруг него зашевелились друзья. Энди-Энди прямо взглянула на Правящую Мать. — Можешь считать и меня. Достаточно ли быстро я решилась? — Да. В голосе Матери проскользнуло удивление. Лу Рикетти улыбался, скрестив на груди руки. — Я с ними. Уолтер Словотский повел плечами и воздел руки. — Может, ты и обрекла нас на смерть, но попытка… Карл обнял приятеля за плечи. — Короче, он с нами… А теперь — как насчет Ахиры? — Плата устраивает нас. Возрождение займет чуть больше года. Уолтер покачал головой. — Нам нельзя оставаться здесь. За голову Карла назначена цена, а Пандатавэйский Совет Гильдий один раз уже сумел отыскать его… Магией. — Здесь этого не случится. Эта обитель… защищена. Но, — Мать вздохнула, — едва ли я смогу продержать вас здесь все это время: вы слишком шумите и… Ах, ну конечно. Течение времени… — Взмах руки, слова, что исчезали, едва сорвавшись с ее губ… В окне позади трона замелькали, сменяясь, как сорвавшийся с цепи фильм, тьма и свет — солнце всходило и тут же садилось, и падала ночь, и опять день, и опять ночь, день-ночь, день-ночь, деньночьденьночьденьночь… А потом бег их начал замедляться, пока сияющее солнце не повисло недвижимо, бросая слепящие лучи в зал с опустевшим троном. |