
Онлайн книга «Приют героев»
Осенняя муха вмешалась в разговор, деловито жужжа возле уха Анри. Это невпопад ожила фасцина, подсаженная барону. Тембр жужжания, низкий и басовитый, говорил о многом. Но выйти на прямой контакт? Обнаружить взаимную фасцинацию – разоблачить связь, куда более тесную, чем декларировалось вначале… Служебные заботы казались сейчас мелкими и пустяковыми. – Что с вами? – одновременно спросили Эфраим Клофелинг и Фернан Тэрц. * * * – Некисло ты племяша приложил, светлость, – уважительно хмыкнул Кош. Он швырнул связанную сестру на пол рядом с бесчувственным Германом. Волчица выворачивалась едва ли не наизнанку, силясь освободиться от пут; по ее звериному телу бежала крупная рябь, как от ветра – по воде озера. Агнешка страстно желала превратиться, но мешали веревки, крепко стягивая лапы и пасть. Опровергая собственную фамилию, волчица выглядела крупной: весом и размерами со взрослую девицу. И как с ней Кош справился? «Видать, сильно вас по физиономии отоварили, сударь! – ехидно отозвался внутренний подлец-голос. – Сам Кош, судя по его комплекции, в такую зверюгу превращается, что медведь от страха поседеет!» – Укусила, зар-р-раза! Малой еще разок пнул сестру и принялся зализывать рану на предплечье – точь-в-точь, как днем Агнешка. – Давайте, перевяжу. Барон сунулся в саквояж – в поисках прокипяченных бинтов, которые Любек обычно выдавал господину в немереном количестве. – Скажите, Кош… А правда, что на хомолюпусах все зарастает, как, простите, на собаках? – Брехня. На собаках хужей зарастает. – Так, может, бинтовать не надо? Я о вашей руке. – Надо. Покусала ведь, стерва! – Отчего бы вам не сменить облик? Чтоб ускорить процесс заживления? Я, конечно, повязку наложу, но если есть более действенное средство… – Облик сменить? Обернуться, значит? Рыжий богатырь глядел на Конрада, растерянно моргая. – Дык не умею я, – сокрушенно вздохнул он, с унынием разведя лапищами. – И рад бы… – Не умеете?! – опешил фон Шмуц. – А каким же образом вы сестру одолели? – Не образом, а веревкой. Агнешка в окно скакнуть намылилась, а я сзади навалился, скрутил и связал. Веревку-то я с собой прихватил. Как чуял: пригодится. – Вы были в человеческом обличьи?! – Ну да, в человечьем. Как бы я ей иначе лапы вязал? Ничего, я привычный! Не одну сеструху заломать могу, коли припрёт. Я и папашу, бывало, ломал, и дядьёв… – Но вы оборотень? Хомолюпус?! Не прекращая разговора, Конрад деловито приступил к перевязке. Следы от зубов были глубокие, но накладывать швы, к счастью, не требовалось. – Ага, хомолюпус. Туже бинтуй, не боись! Ежели по родне считать: вовкулака от дедов-прадедов. Только в семье, оно… Не без урода, значит. У тебя, светлость, племяш, у нас – я. С волками жить – волком выть, а у меня с этим делом – беда! Не умею. Я по-другому оборачиваюсь, просто снаружи не видно. То дурак дураком, то умный – аж страсть! Умным интереснее, зато дураком жить проще. Кручусь помаленьку… «Не врет!» – шестым чувством понял барон. Теперь становилось ясным, отчего рыжий детина морозил глупость за глупостью, а потом вдруг подсказывал такое, до чего обер-квизитор сам вряд ли бы додумался. Дурак-оборотень, значит?! – А сейчас вы как? Умный – или?.. – Или дурень? Кош призадумался, взлохматил шевелюру здоровой рукой. – Не знаю! – объявил он и подмигнул барону с подозрительной веселостью. – Вот ты сейчас какой, светлость: умный или глупый? – Я? Да кто ж вам такое сам про себя скажет, Кош?! – А я, значит, отвечай? Умный ты, светлость, а дурной, вроде нашего… – Погодите! Вас же сестра покусала! Значит, вы теперь должны настоящим хомолюпусом сделаться… – Не-а, – лениво мотнул Кош кудлатой головой. – Не должен. Кусали меня тыщу раз… сам просил маманьку: цапни, мол!… никакой пользы… Волчица тем временем ухитрилась освободить от веревок пасть и исподтишка грызла путы на передних лапах. Надеялась: не заметят. Наивная! На то и Бдительный Приказ, чтобы бдить. Да и любимый братец не дремал. Вдвоем с рыжим барон произвел еще одну «перевязку» – по-новой замотав пасть Агнешки, которая отчаянно сопротивлялась. На сей раз укусов удалось избежать: Конрад воочию увидел, как дурак-оборотень ломал и папашу, и дядьёв, и, наверное, пол-стаи… За этой возней оба пропустили шум в коридоре и обернулись, лишь когда в комнату боком протиснулся Рене Кугут, опираясь на костыль. – О, зубарь! Не спится? – Вы с ними… справились? – Не боись, справились! С чего они сюда ломились, не знаешь? – Хотели забрать вот это, – барон указал на медальон, видимый в вороте сорочки. – Медаль? Хвост облезлый! Ох, дурак я, дурак! – Кош звонко хлопнул себя ладонью по лбу. – Я ж сеструхе самолично рассказал! Как собирались на поиски, как зубаря встретили… И про медаль тоже! Агнешка мне еще про какой-то… фаллос?.. – Омфалос. – Во-во, про ам-фаллос брякнула! Он им для мирового счастья шибко нужен. – Господа, вы в очередной раз спасли крепундию и, скорее всего, мою жизнь. Я в неоплатном долгу… – Да чего там… Скрипнула наружная дверь. – Кого там еще бесы несут?! В коридоре затопали мерные шаги. – Умоляем простить за прерванный здоровый сон, – прозвучало из-за двери. Слегка запоздалый, раздался вежливый стук. – Малые неживые товарищи просят у малых живых товарищей разрешения войти. Скажите малым неживым товарищам: добро пожаловать! – Мертвецы! – дернулся Рене, едва не оглушив волчицу костылем. – Дрейгуры, – с видом знатока поправил барон. – Не бойтесь, они мирные. Я сегодня имел удовольствие командовать парочкой: исключительно трудолюбивые и законопослушные ребята. Небось, хозяева Чуриха прислали справиться, что за шум. Входите! – Скажите малым неживым товарищам: добро пожаловать! – упорствовали в коридоре. – Добро пожаловать! На пороге возник щуплый и костлявый дрейгур, как обычно, в одной набедренной повязке. Глаза ходячего покойника неприятно блестели. Виной тому, скорее всего, был лунный свет. За спиной парламентера маячили тени еще нескольких. – Убедительно просим малых живых товарищей вернуть важный предмет… предмет… важный. Предмет называется Пуп Земли. Омфалос. Да, Омфалос. Отдать. Просим. Очень убедительно. Настоятельно, да. Крайне. – Хрен вам, а на ам-фаллос! – рявкнул на незваных гостей Кош. – Пшли вон! |