Онлайн книга «Приют героев»
|
А так – совсем другое дело. Полное соответствие канону «после драки». Барон знаком велел хозяину оставаться в коридоре. Ушлый стряпчий сделал вид, что распоряжение его не касается, но обер-квизитор мигом пресек чужое самовольство. – На ваш век, голубчик, убытков хватит. Хватило бы чернил… Извольте не мельтешить. Брезгливым щелчком сбив с плеча случайную пылинку, Конрад хрустнул тонкими пальцами и вошел в залу. Да-с, брань творилась нешуточная. Неведомые злодеи брали гостей «в клещи», атакуя через окно и со стороны центрального входа. Любопытно, а черный ход здесь тоже черно-белый? Барон поднял с пола осколок стекла, оплавленный и потемневший. Следы гари на стенах, каминный барельеф в копоти… От зажигательных стрел или «чусского огня» последствия были бы иными. Начнись реальный пожар, от гостиницы к утру остались бы дымящиеся развалины. Значит, отягчающее применение боевой магии. Ведомство Тихого Трибунала. Но, с другой стороны – стрелы, топоры… И приказ Вильгельма Цимбала: не спешить с докладом в Трибунал. Гоня прочь дурное предчувствие, Конрад задержался у чудом уцелевшего зеркала, поправил съехавший набок парик и продолжил осмотр. Возле дивана он был вынужден присесть на корточки. На раздавленной свече, прилипшей к доске паркета, четко отпечатался рубчатый след. Первая зацепка? Шагнув к окну, барон кликнул ликтора, наказав прихватить холщовые мешочки для сбора улик. В коридоре нарочито громко шептались хозяин со стряпчим: – …представить скрупулезнейшую опись… – Совершенно с вами согласен, любезный сударь Тэрц! Я предъявлю им такой счет… – Но опись надо составить незамедлительно! По горячим следам! – Вот и скажите об этом господину обер-квизитору. Скажите! Вы – лицо официальное, и имеете полное право… бить официальные лица по лицу не дозволено никому… – Посторонись! В дверь протиснулся ушибленный каштаном служака, неся в руках целый ворох мешков разной ёмкости. При желании можно упаковать половину гостиницы в качестве вещественных доказательств. Барон поморщился: усердие должно иметь свои пределы. Иначе оно граничит с глупостью и становится поводом для насмешек. А он терпеть не мог, когда посторонние насмехались над сотрудниками Бдительного Приказа. В спец-арсенале Конраду однажды пригрозили, что перестанут выдавать «секундантов» для дуэлей. – Подойдите сюда. Вдоль стены, аккуратно! Ничего не трогайте, кроме того, что я вам укажу. Упакуйте вот это… и вот это… и еще… – Ваша светлость! Я обязан включить эти предметы в опись! Дабы вчинить иск согласно параграфу… Честно говоря, стряпчий надоел хуже горькой редьки. Кому он собирается вчинять иск? Неизвестным злоумышленникам? Гильдии Отельеров?! Но с точки зрения закона, он прав, и ничего страшного не случится, если сударь… как его? Тэрц? – внесет в опись изымаемые улики. Итак, что мы приобщаем к делу? Раздавленная свеча, оплавленный осколок стекла и серебряная пуговица. Последняя, судя по чеканке, принадлежит кому-то из пропавших без вести гостей, а никак не хозяину гостиницы. – Извольте. – Премного благодарен за содействие, господин обер-квизитор. Пуговица стряпчего огорчила. Он с явной неохотой признал, что в опись испорченного имущества ее включить никак не получится. Разве что в опись испорченного чужого имущества. А это пригодится лишь в оформлении наследства родственниками сгинувших постоятельцев. – Типун вам на язык! – не удержался Конрад. Ответа не последовало. Похоже, крючок имел долю в сумме иска. Завершив первичный осмотр и указав ликтору, что из улик следует забрать с собой, барон направился к выходу из залы. – Хвала Вечному Страннику! Вы закончили! Сударь Тэрц, приступайте. Я уже послал за столяром, и как только вы управитесь… – Не спешите, голубчик. Если стряпчего я еще готов терпеть здесь – разумеется, в присутствии ликторов! – то со столяром вам придется повременить. – Почему, ваша светлость? Как же так?! Вы ведь закончили? – Нет, – сухо бросил Конрад и проследовал из каминной залы в холл, сопровождаемый по пятам возбужденным хозяином. По дороге он думал, что внешняя комиссия ликтората должна отбирать в слуги закона не дубоватых верзил, ловко управляющихся с табельными топорами, а судейских крючков, вроде настырного стряпчего, или приставучих Трепчиков-младших. Ну, хотя бы треть личного состава. Эти землю носом взроют, а ни одной оброненной пуговки, ни одного свечного огарочка не пропустят. Из природной въедливости, которая, если задуматься, сама по себе изрядный талант. А пообещай им премию… – Ваша светлость! – У меня есть вопросы лично к вам, сударь Трепчик. Попрошу отвечать коротко и честно. Это в ваших же интересах. Я доступно выразился? – Куда уж доступней, ваша светлость… – Отлично. Итак, известно ли вам, что именно произошло ночью в гостинице? – Да! То есть, нет… – Извольте выражаться яснее, сударь! Да – или нет? Барон нахмурился, глядя Трепчику-младшему в переносицу: словно гвоздь вбивал. Под его взглядом хозяин съежился, сделавшись похож на побитую собаку и мокрую курицу одновременно, если в природе возможен такой монстр. – Я… я слышал. Но не видел. – Что именно вы слышали? В какое время? – Около полуночи. Я в гостинице ночевал. В свободной комнате. – Вы спали? Вас что-то разбудило? Трепчик замялся, топчась на месте. – Я… не спал, ваша светлость. – Почему? – фон Шмуц картинно приподнял бровь. Обычно это разило свидетелей наповал. – Я… я был не один. – И, естественно, не с супругой. – Ваша светлость! Умоляю! Виолетта меня убьет! Вы ее не знаете! Кажется, гулящий отельер хотел упасть барону в ноги, но побоялся. И правильно. Фон Шмуц подобных выходок не жаловал. И уж конечно был рад, что не знаком с ревнивой Виолеттой Трепчик. – А это зависит от вас, сударь мой. От вашей откровенности и желания помочь дознанию. Итак, что за особу вы осчастливили своей благосклонностью? – Повариху, ваша светлость. – Её я допрошу позже. – Осмелюсь заметить, ваша светлость: Ганечка… повариха то есть – она немая. Её допросить затруднительно выйдет. – Но вы-то разговорчивы за двоих. Рассказывайте, что слышали. – Ох, слышал! Упаси Вечный Странник такое дважды услышать! Сперва орать стали. Орут и орут, а слов не разобрать. Потом гром ударил, с чистого неба. Ударил, значит, упал и давай кататься у нас под окнами! Треск, грохот, стекла, слышу, бьются – а они знаете какие дорогие?! Стекольщик Дорфман три шкуры дерет, гадюка, я уж с ним и торгуюсь, и по матушке… |