Книга Рождение волшебницы. Книга 3. Потоп, страница 62 – Валентин Маслюков

Сообразив стороны света по вершине башни Единорога — ущербный месяц летел справа — Золотинка прикинула время и получила обескураживший ее итог, если только можно было верить приблизительным расчетам: до рассвета, до первого брезгу оставалось часа два. Это в лучшем случае. А может, и меньше.

Неровный слой раскисшего льда хрустел под ногами; Золотинка скользила слишком большими для нее башмаками Лепеля, и много неприятностей доставлял тяжелый подол платья, волочившийся по смешанному со снегом мусору. Разорванный ветром огонь факела путал тени, так что сверкающая пляска ледяных искр тут же обращалась мглой — не хитрость была бы и ногу подвернуть. Перебираясь через вспученное брюхо лошади, лежавшей прямо в оглоблях, Золотинка споткнулась и побила ладони. Оставалось только скрипеть зубами, чтобы не смущать спутников отъявленной портовой бранью.

В конторе дворецкого по обеим смежным комнатам гулял сквозной ветер, трепал огонь факелов и распоряжался дверью, то прихлопывал ее, то раскрывал с томительным скрипом. Под разбитым окном на столе поблескивали мокрые осколки, страницы растрепанной книги переложены были снежным месивом, подтаявшая вода заливала пол.

Опрокинувшись на лавку, Дракула хранил торжественную неподвижность; колом торчала борода, на глаза легла плоская шляпа с мягким осевшим верхом и узкими полями.

Осторожный толчок отозвался тупым мычанием.

— Будите! — Золотинка отстранилась от лавки. — Что хотите, поставить мне Дракулу на ноги!

Но никакие меры не могли вернуть дворецкого из блаженных угодий, куда он своевременно удалился. Затрещины, колотушки и уговоры оказали заметное воздействие лишь на шляпу — она свалилась на пол, то есть в лужу. Обступившие бесчувственное тело служилые хранили все же известное уважение к чину и возрасту: потерянную шляпу возвратили по принадлежности — водрузили на лоб и для верности прихлопнули. Однако шляпа не задержалась на безвольно мотающейся голове, а снова соскочила в лужу. Ее нахлобучили еще раз, и еще, с поразительной последовательностью извлекая из воды, отряхивая и хлестко шлепая «на кумпол» блаженно отсутствующего Дракулы; лицо и борода его покрылись грязными брызгами. Наконец, дружным усилием всей ватаги непослушное тело дворецкого было вздернуто стоймя, хотя и нельзя сказать, что на ноги; некоторое время его удерживали в обманчивом равновесии, а шляпой, превратившейся уже в половую тряпку, не прибегая к промежуточному нахлобучиванию, прямо отхлестали по роже.

Встряхнувшись, Дракула икнул, слипшиеся грязной водой веки его дрогнули и мутный взор застиг Золотинку.

— Царевна-принце-есса! — пробормотал он, искривляя губы гораздо выразительнее, чем это требовалось для внятного произношения. — Позвольте ручку…

Она заторопилась:

— Дракула, очнитесь! Я в отчаянном положении! Помогите! Без вас не обойтись!

Вместо ответа он захрипел и вывернулся из ослабевших объятий служилых, которые проявили не оправданную прошлым опытом доверчивость. Дракула рухнул на пол и стукнулся головой.

Золотинка только зубами скрипнула:

— Сколько нужно времени, чтобы привести дворецкого в чувство?

Служилые не высказывались, полагаясь, как поняла Золотинка по некоторым взглядам, на суждение одного тощего ветерана, который и заговорил:

— Чтобы поставить на ноги, это, значит, один образец. А ежели, чтобы в понятие вошел… так тоже есть средство. А все ж таки как натура позволит. Как натура уширится.

— Ну, мне у натуры спрашивать не с руки, — резко сказала Золотинка. — Трясите!

Они предпочитали поливать победную голову дворецкого ледяной водой, собирая ее с полу при помощи размокшей шляпы. Досадливо переминаясь, Золотинка отступила к порогу смежной комнаты, где ее ожидал Елизар Пятой.

— Так видел я давеча ваш изумруд, барышня. Что вы беспокоились, — заметил вдруг сотник после короткого разговора.

— Где? — ахнула Золотинка и сама перебила ответ, возвратившись к частностям: плоская цепь, большой изумруд в листьях…

Елизар частности не оспаривал.

— Только не наше это дело, барышня, краденое покупать. Не приучены, — важно сказал он. — Парнишка-то больно шустрый: куда там! Двенадцать червонцев. А цепь-то краденая, в руках горит. Я сразу почуял, что он и за шесть отдаст. — Елизар Пятой внимательно присматривался к барышне, пытаясь, видно, утвердится в своих первоначальных предположениях. — А что прямая цена цепочечке-то той будет? — спросил он осторожно. — Парнишка хотел двенадцать. Так я не дал.

— И ты его упустил? — ахнула Золотинка.

Понятливый сотник сразу уразумел необходимость перейти на шепот. Они зашли в темноту смежной комнаты.

— Ежели бы я, к примеру, взял вашу цепь за дюжину полновесных червонцев, да потом бы, к примеру, вам ее и принес честь по чести, положили бы вы, не спрося, где взял, дюжину червонцев сверху?

— Положила, — кивнула Золотинка, не зная даже как ей себя и держать.

— А что прямая цена будет?

— Двести червонцев, — тихо сказала Золотинка. Но, конечно же, покривила душой и поправилась: — Не меньше двухсот. Никак не меньше. Ни в коем случае.

— Двести червонцев?! — ахнул в свою очередь и Елизар.

— И ты его упустил? Где это было? Когда?

— Да кто ему среди ночи больше даст! — ворчливо возразил Елизар. — Ко мне и вернется.

— Где ты его видел?

— Ну, это уж наше дело, — замкнулся тут Елизар. — Вас это, барышня, простите, пусть не беспокоит. Цепочку я вам принесу. Цепочка вам будет. Остальное что ж… дело житейское. Сколько, значит, дадите?

— Кажется, договорились, — возразила однако Золотинка. И добавила почти тотчас, опасаясь искушать судьбу: — Денег у меня сейчас больше нет, а потом я тебя за это хорошенько отблагодарю. Не пожалеешь.

Елизар подумал еще мгновение-другое и кивнул.

— Прохиндей не хуже всякого. Куда он денется?!

Незнакомый Елизару прохиндей, как уяснила все ж таки Золотинка, предлагал краденую цепь еще до того, как поднялся шум, — сразу, едва только вынес из караульни во двор. Вряд ли переполох от него укрылся. Наверное, прохиндей, не спустив цепь сразу, теперь поостережется.

Золотинка едва удержалась от искушения бросить Дракулу и сейчас же отправится с Елизаром на поиски Сорокона. Однако до полудня оставались считанные часы, а Золотинка — с Сороконом или нет — понятия не имела, как к излечению Юлия и подступиться… И потом, надо думать, Елизар добычи уж не упустит.

— Разыщи меня тотчас, если что, — напутствовала она спустившегося на темную лестницу Елизара. — Сейчас я иду в тюрьму, чтобы выпустить на волю голубого медведя, а потом наверх в Рукосиловы покои. В Старых палатах, там на третьем ярусе библиотека.

Елизар ушел, многословно уверяя барышню, что уладит все к обоюдному удовольствию — пусть барышня и в голову себе не берет. Она же вернулась в освещенную сильно чадившим факелом контору дворецкого, который упорствовал на полу.