Книга Бродяга, страница 62 – Мэл Одом

– Отдохни, половинчик. В доме есть лишние постели. От сна в седле толку мало.

– Я знаю, – сказал Вик. – Сейчас, еще чуть-чуть. – Он даже не заметил, как Сонне вышла из комнаты.

Вик проснулся оттого, что рядом разговаривали. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на одной из кушеток в большой комнате, хотя совершенно не помнил, как там оказался. Вокруг было темно, огонь в камине почти погас. Вик решил, что сейчас раннее утро. В комнате было прохладно, но его укрыли тяжелым одеялом.

Непрошеный сон Вика тревожили навеянные книгами кошмары о лорде Харрионе и боях с ним. Библиотекарь так устал, что пока не проснулся, даже не знал, что все это было сном. Впрочем, он и теперь не был уверен, что проснулся до конца.

– Гоблины встали лагерем всего в нескольких часах езды отсюда, – говорил Брант. – Не знаю, сколько мы сможем прятаться даже здесь.

– Лучше бы нам было собраться и уйти, – проворчал Кобнер. – Если задержимся, гоблины отрежут нам выход к торговым путям и к Северной дороге. Нам останется только идти через Лес Клыков и Теней к деревням половинчиков в Бухте Черных Ворот, которые то ли существуют на самом деле, то ли нет.

– Ну так мы уходим или остаемся? – спросил Брант.

Вик в полудреме прислушивался к тишине, с бьющимся сердцем ожидая ответа. За последние несколько дней усердной работы над головоломкой он поговорил с большинством воров. Брант позволял им всем высказаться, когда надо было выбрать дальнейший путь, но окончательное решение принимал сам. Он обращался с ними как с семьей, и со слов Хамуаля и Сонне Вик знал, что все они в какой-то мере были обязаны ему своей жизнью. Несмотря на свою резкость, Брант был очень привязан к своим людям, и они все знали это, но его лидерство под сомнение не ставилось.

– По-моему, надо остаться, – сказала Сонне. – Еще на день. Я никогда не видела, чтобы работали так усердно, как половинчик. Он это заслужил.

– И рискнуть при этом собственной жизнью? – запротестовал Кобнер – Мы ему ничего не должны. Он для нас никто. Скорее всего, именно после его исчезновения из города гоблины так нами заинтересовались.

– Нет, – ответил Брант. – Вика собирались отправить на арену. Если бы он там остался, то сегодня был бы уже мертв. И он для нас не никто. Я его купил, и я не позволю его бросить только потому, что из-за него возникают мелкие осложнения.

– Тут не о мелких осложнениях речь, – возразил Кобнер. – Нас убить могут, либо гоблины, либо Пурпурные Плащи чертова Фомхина Мхоута. Они нас ищут с тех самых пор, как мы забрали эти камушки.

– Кобнер, – резко сказал Брант. – Каждый, кто присоединялся к этой группе, создавал свои сложности. Даже ты.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание.

– Так речь об этом? – спросил наконец Кобнер – Ты хочешь его добавить к нашей группе?

– У него мало общего с другими двеллерами из этих мест, – сказал Брант. – Мы это заметили еще тогда, когда Хамуаль и Карик следили за загонами и за рабочими бригадами, в которые его направляли.

Вик удивился; он и не подозревал, что за ним наблюдали. Конечно, в тот момент его больше беспокоили отношения с другими двеллерами. И простое желание выжить.

– Мы можем его отпустить, – сказал Кобнер.

– И с каких это пор мы так поступаем? – поинтересовался Лаго.

– Малыш не выживет в глуши, – тихо заметил Хамуаль. – Я вчера за ним наблюдал. Он не привык к жизни на природе. Откуда бы он ни был, опыта в таких вещах у него мало.

– Говорю вам, – сказал Кобнер, – не стоит принимать его в нашу группу. Мы станем слишком бросаться в глаза. Если вы беспокоитесь, что он будет мучиться, я могу отвести его в лес и перерезать ему горло, да и оставить его там.

– Ты правда мог бы так поступить? – спросила Сонне.

– Если б я думал, что половинчик погубит меня или кого-нибудь из вас, – сказал Кобнер, – то я бы перерезал ему горло, распевая «Помолвку Токнера Двита»

Вик знал, что это была юмористическая баллада, которую гномы поют в тавернах, когда хорошо выпьют. Он вздрогнул, чувствуя, что уже никогда не сможет воспринимать эту песню как прежде.

– Хватит, – сказал Брант тихо и уверенно. – Я принял на себя ответственность за него, когда купил его у Булиана Тоудаса. У меня было предчувствие насчет этих камешков и того, что они подходят друг к другу. Посмотрите на стол – малыш добился куда большего, чем все мы.

– Мы приблудных никогда не брали, – проворчал Кобнер.

– Кобнер, – многозначительно сказал Брант, – когда бы не приблудные, у меня бы вообще не было семьи. Я уже потерял одну семью под топором палача по приказу тирана, решившего объявить себя королем. Я не собираюсь терять вторую из-за разногласий в наших рядах.

– А если половинчик все-таки окажется для нас опасен? – поинтересовался Кобнер.

– Тогда я сам сделаю то, что надо, – сказал Брант, – как всегда делал. Но мозаика может привести нас к другим богатствам, а ты, надеюсь, помнишь, что они нам нужны. Мы хорошо жили, пока работали в Мысе Повешенного Эльфа, но чтобы устроиться на новом месте, необходимы время и деньги. Если малыш поможет нам в этом, поможет позаботиться о семье, то я готов подождать.

– Еще день, – сказал Кобнер.

– Еще день, – подтвердил Брант.

Разговор о том, кто в конце концов будет перерезать ему горло, утомил Вика. Его невольно пробирал озноб, а в голове шумело. Он заставил себя встать на ноги и вышел в столовую, где воры уже отходили от стола.

– Вик, – сказал Брант с неуверенной улыбкой, – я не знал, что ты уже проснулся. Надеюсь, мы не разбудили тебя своей болтовней.

– Нет, – соврал Вик. У него промелькнула мысль попробовать сбежать через лес. Но куда он пойдет? Он ничего не знал об этих местах, а все двеллеры здесь кому-нибудь принадлежали.

– Хорошо. Мы как раз обсуждали твои успехи. Ты многого добился с этими камешками, но надо помнить о том, что здесь могут быть не все детали.

Маленький библиотекарь повернулся к вору.

– Я могу закончить мозаику. Я уже почти разгадал ее. – Он посмотрел на стол, где пять собранных кусков лежали посреди сотни рассыпанных камешков. – Я понял, в чем моя ошибка.

– Время работает против нас, мой маленький художник.

Вик сел на стул, на котором провел тридцать часов подряд, пока, очевидно, не отключился, после чего его перенесли на кушетку. Он взял кусок с аметистовым черепом и вставил в него изумруд. Когда он проснулся, почти вся картинка сама собой выстроилась у него в голове – подарок от беспокойного подсознания.

– Это вовсе не лебединая песня кельдианского мастера, – объявил он. Пальцы его начали двигаться быстрее, зрение обострилось. Возбуждение Вика росло, несмотря на сомнительное будущее в компании воров.

– Тогда что же это? – спросил Брант.