Онлайн книга «Рулетка колдуна»
|
Меж тем, на балкон со двора поднялся Дуанти, утираясь полотенцем после рыцарской разминки. — А из парнишки будет толк, — сообщил он. — Не вздумай умыкнуть моего брата в Кардорон, — предупредил Грэм. — Маринна не простит тебе. — Эстино давно стал общим любимцем в Анорине. — Ну-ну, я только обещал навестить вместе с ним Большого Дэма. Эх, Грэм, — вдруг вздохнул Дуанти, — так я стал скучать по морю! Хорс зовет меня сходить к Сиэлю на Увесту. — Так в чем дело? Дуанти скорчил кислое лицо: — Отец на меня столько всего навалил! И у Эниты, — Дуанти рукой изобразил животик. — Как, уже второй? — удивился Грэм. — Да… Ладно, не ты один такой — я тоже прирос к Атлану. Дуанти вздохнул снова: — Дело не в море. Мне не хватает странствия. Чтобы ты и я, и Вианор, и Трор, и чтобы дорога и неизвестность. Хотя… — Хотя там, на дороге в Астиан, мы всегда будем вместе, — закончил Грэм. — Ты и я, вместе с Вианором и Трором. * * * На этом заканчивается история Грэма и Дуанти, их друзей и наставников Вианора и Трора, записанная верно, полностью и без искажений очевидцем и участником событий, главным хронистом Анорины, хранителем летописи Большого Анорийского Круга магом-предсказателем Стаггой Бу Ансуз Стаггой Бу, что он здесь и удостоверяет. Главный хронист Анорины Стагга Бу. * * * Успокойся, дружок, ведь чудес не бывает — откуда? В шкафу миски звенят — золотая простая посуда, В старой чашке алмазной смеется водичка живая. Низко кружит дракон. Будет дождь. А чудес не бывает. На высокие башни опять, как веками бывало, Звездочеты восходят и правят небесные знаки. А внизу с лепетаньем, с шелковостью алою-алой В анорийских полях расцветают люденские маки. И трудяги-волхвы улетают на сбор дуновений Новиной урожая покрыть расточенные чары — Шорох крыл мотылька, блик луны, лоскут ясного жара, — Сбор такой-то весны анорийского леточисленья. Где же взять чудеса? Разве только — но ты не поверишь — Есть страна, целый мир, где в железо попрятались звери, — Были ящеры раньше, подобно иным в Анорине, Потом в камни нырнули и вышли уже как машины. На них ездят — не смейся! — и плавают, даже летают. Ими греются в холод и светят в домах, как стемнеет. Ими в войнах дерутся и раны им сталью латают, Только сердца не слышат, и звать из земли не умеют. Ты представить не можешь? А впрочем, там есть и похлеще: Вот смешной человек — так, мальчишка далеко за тридцать. Он на берег приходит — и знаешь, сумел умудриться Разглядеть Анорину и счесть её выдумкой вещей. Будто сам этот вор-сочинитель, сей, видишь ли, труженик слова Сотворил этот мир из наитий и сказок чудесных, Будто сам он сподобился дальнего зренья иного, А притом рассказал о простейших делах и известных. Не бывает, ты скажешь? А я что твержу — не бывает. Где теперь чудеса? — может, раньше когда-то водились. Вода просится в рот, — как обычно, на то и живая. В шкафу миски бранятся, опять меж собою сцепились. В небе кружат драконы по летней и лётной погоде, В полутьме золотистой парят опьяненные маги, Словно звезды светясь. Как обычно, на лунном восходе В анорийских полях расцветают люденские маки. 1996–1997, окончено 8 июля 97 г. |