Книга Врата трех миров, страница 145 – Ян Ирвин

— Мне бесконечно жаль его и тебя! — Ялкара отвела ей волосы со лба. — Если бы я могла тебе помочь! Но я не могу.

— Если бы существовал способ вернуть его обратно, я бы вытащила его из могилы. Я бы сделала что угодно!

— Его не вернуть, Магрета.

— Тогда я посвящу свою жизнь мщению, выполняя его клятву. Чего бы мне это ни стоило!

— Это бессмысленно. Тензор мертв.

— Но у феллемов теперь есть все, чего они желали.

— Разве? — спросила Ялкара.

Взяв Зеркало, она вызвала видение того кровавого ада, в который превратился Таллалам. Казалось, весь мир феллемов в огне. Вместо прекрасных лесов над выгоревшей землей возвышались черные пики скал, упирающихся в небо. Кругом только зола, огонь, кровь… Ялкара вскрикнула от горя, на этот звук прибежало несколько каронов. Все они смотрели в Зеркало на руины того, что когда-то, прежде чем вышвырнули в бездну мариемов, было их собственным миром.

— Для них лучше было бы умереть, — прошептала Ялкара. — Ты видишь, Рульк отомщен, и феллемы сделали это собственными руками.

— Кривое Зеркало, — с горечью произнесла Магрета, но тем не менее ей пришлось отвернуться. — Оно лжет!

— Только не мне!

— Я уверена, что феллемы это пережили.

— Посмотри! — воскликнула Ялкара и сунула Магрете Зеркало в лицо. — Посмотри — и ты поймешь, что месть бессмысленна.

Изображение сменилось, потом еще раз, и наконец в Зеркале возник пейзаж. Это была полянка, усыпанная пеплом, в центре которой лежала кучка костей. Магрета точно знала, непонятно каким образом, что это кости Феламоры. И только тогда она заплакала о бабушке, с которой провела большую часть жизни и которую никогда не знала.

Кароны скорбели по Таллаламу — это была наследственная память, но очень сильная.

— У меня осталось лишь одно желание, — сказала Ялкара, — увести мой народ обратно в бездну.

Магрета тяжело опустилась на постель.

— Я никогда не спрашивала, кем был мой дедушка-феллем, и теперь я никогда уже не узнаю. Больше мне не для чего жить. Я иду с тобой, бабушка.

— Вздор! Мы выбираем бездну добровольно, зная, что это такое, ты же понятия не имеешь. Подумай о жертве, которую принес Рульк. Подумай о его прощальных словах.

— «Плод нашей любви сотрясет три мира до самого основания», — процитировала Магрета. — Не знаю, что он имел в виду.

— Интересно, — задумчиво произнесла Ялкара. Приподняв рубашку Магреты, она положила ей на живот свои руки с ужасными шрамами. Магрете вдруг стало легче, ее охватило чувство покоя. Она уже погружалась в дрему, как вдруг ее разбудил крик Ялкары.

— Чудо! — Ялкару трясло от волнения. — Произошло чудо.

— Что? — сонным голосом спросила Магрета.

— Его прощальный дар. У тебя будет ребенок от Рулька.

— Это невозможно! — воскликнула Магрета, — Я бесплодна. Так сказала мне Феламора.

— И ты ей поверила? Конечно, она это сказала. Она испытывала ужас перед троекровницей и всем, что стояло за тобой! Нет, тут не может быть никакого сомнения. Мы знаем о зачатии все.

— Рульк тоже это говорил, — произнесла Магрета и улыбнулась впервые после его смерти.

Глаза Ялкары наполнились слезами, и она позвала каронов.

— Это наш величайший день за тысячу лет.

Сотня (или то, что от нее осталось) собралась вокруг Магреты. Кароны дотрагивались до нее, словно она была святой или священным сосудом, в любом случае она была для каронов их пропуском в будущее.

— Это дает мне надежду, — вскричал седобородый мудрец со слезами на глазах. — Я знаю, что это будет первый представитель новой человеческой расы. Наше вымирание обернулось возрождением — у этой расы больше надежд выжить, чем когда-либо было у нас.

— Мой план зажил собственной жизнью, — сказала себе Ялкара, — причем совершенно неожиданным образом. Увы, мне никогда не увидеть, что из этого выйдет.

— Что ты хочешь этим сказать? — воскликнула Магрета, у которой был острый слух. — Ты все спланировала?

— Не так, как ты думаешь, внучка, — спокойно ответила Ялкара. — Но я знала, в отличие от Рулька, что мы, кароны, — уже не жизнеспособная раса. Одной сотни, было недостаточно — мы слишком многих потеряли в бездне. Наш единственный шанс заключался в том, чтобы породниться с другими человеческими расами и найти способ сделать наше потомство жизнеспособным.

— Значит, ты остаешься? — спросила Магрета, держа в своих ладонях покрытые шрамами руки бабушки.

— Нет, дитя мое. Наше время прошло. Я была самой юной из каронов, но я прожила уже более половины жизни, а Аркан сделал меня бесплодной. Мы уже приняли решение уйти.

— Но… — начала Магрета.

— Магрета, по сравнению с вымиранием целой расы меркнут все другие человеческие трагедии. Моим предназначением всегда было вести мой народ. Как же я могу бросить их теперь? Но сознание того, что ты понесешь наше семя в будущее, что от тебя может произойти новая раса, — это все, что нам нужно. — Магрета представила себе жизнь на Аркане без них.

— Даже бездна лучше, чем остаться тут одной после вашего ухода.

— Но ты же троекровница! Ты дома на любом из трех миров, в любой человеческой цивилизации.

— Или ни в одной! — с горечью сказала Магрета. — Вот так меня исковеркала Феламора.

— Мы не допустим, чтобы ты разделила нашу судьбу, — заявила Ялкара. — К тому же Аркан, несомненно, обречен, как и Таллалам. Мы попытаемся отослать тебя обратно на Сантенар, до того как уйдем. У тебя там есть друзья, которые могли бы тебя поддержать? Предстоят нелегкие месяцы.

Магрета подумала о тех, кто остался на Сантенаре.

— Там есть Карана, если она жива, — самый лучший друг, какой только может быть.

— Хорошо! А еще кто-нибудь есть?

— Малиена, Таллия, Иггур, Лиан! Да, — сказала она, впервые в своей жизни осознав, что у нее есть друзья. — И конечно, милый Шанд, который для меня — все.

— Шанд? — нахмурилась Ялкара.

— Мой дедушка, Джиллиас! — Ялкару словно ударило молнией.

— Джиллиас жив? И он тебя нашел?

— Он жив и все еще тоскует по тебе. Не вернешься ли ты теперь на Сантенар?

Ялкара упала на колени.

— Джиллиас! — воскликнула она. Потом повторила шепотом: — Джиллиас! Ты все еще нужен мне…

И тут она замолчала. Кароны собрались вокруг Ялкары и смотрели на нее с отчаянием, опасаясь, что она их бросит. Это были старики кароны, гораздо более старше ее.

— Не покидай нас, Ялкара, — заплакал старый седобородый мудрец. — Только не в самый страшный для нас миг!