Книга Книга без переплета, страница 89 – Инна Гарина

— Зачем?!

— Я поняла… поняла, что вы задумали, и хотела…

— Черт побери! — Баламут даже застонал с досады. — Поняла она! Хотела! И что мне теперь с тобой делать?

— Ничего. Доркин, прошу вас, откажитесь от этой затеи! Пожалуйста!

— Чего ради? — он снова стиснул зубы. — Черт, я даже не могу отправить тебя обратно! Как ты пройдешь здесь одна…

Фируза помотала головой.

— И не пойду. Пожалуйста, Доркин, вернемся вместе, пока вы ничего не натворили…

— Женщина! — не сдержавшись, рявкнул он. — Ты соображаешь, что говоришь? Ты понимаешь, что муж твой завтра умрет и все наше дело провалится?

— Нет! — сказала она с непоколебимой уверенностью. — Этого не может быть!

Несколько секунд Доркин смотрел на нее, дивясь этому упрямству и вере в необыкновенные качества Овечкина, затем плюнул и отвернулся.

— Стой здесь. Прижмись к стеночке, замри и не дыши.

Он сделал шаг в сторону, но Фируза вцепилась ему в рукав.

— Не ходите! Не надо!

Он попытался высвободить руку, но девушка держалась крепко. И в этот момент дверь кабака распахнулась, и на улицу, галдя и распевая песни, вывалилась буйная ватага во главе с принцем Ковином. В руках у многих были зажженные факелы, и темная улица разом перестала быть таковой.

Баламут поспешно шагнул обратно, заталкивая Фирузу поглубже в тень, но было уже поздно. Капюшон с ее головки слетел окончательно, и блудливый глаз принца мгновенно приметил женское личико.

— Девчонка! — пьяно и громко возгласил он и остановился, пошатываясь и тыча рукой в их сторону. — Хорошенькая, ей-Богу! Ату ее!

Во мгновение ока они со всех сторон оказались окружены сворой принца. Фируза помертвела от страха, видя кругом мутные глумливые взоры и оскаленные в ухмылках зубы. Баламут Доркин прижал ее к стене и загородил собою.

— Не подходить! — негромко, но внушительно предупредил он, и в руке его откуда ни возьмись появился кинжал.

Кругом загоготали еще громче, но принц Ковин умудрился-таки расслышать в его голосе интонации человека, привыкшего приказывать, и насторожился.

— Разойдитесь, — велел он, и свора его притихла и расступилась, давая ему дорогу. — Вы — дворянин? — обратился он к Баламуту. — Девчонка ваша?

Ковин подошел совсем близко, и Баламут невольно оскалился, не хуже бандитов из свиты принца. Вожделенная цель была прямо перед ним… но, черт возьми, если он сейчас убьет Ковина, псы принца разорвут его в клочья. Его-то — ладно, но за спиной Фируза… Кой черт принес ее сюда?! Он мог пожертвовать собой, но не ею же!

Доркин затравленно огляделся. Бежать было решительно некуда. Он перевел взгляд на принца.

— Если вы прикоснетесь к ней, я убью вас.

Ковин смерил его с ног до головы надменным взглядом.

— Сначала назовите свое имя и звание, — процедил он сквозь зубы. — Я не дерусь с кем попало.

— Многовато чести для пьяного подонка знать мое имя, — медленно сказал Баламут. — Кто ты сам-то такой?

Принц против его ожидания вдруг развеселился.

— Из провинции, что ли? — он подмигнул ближайшему соратнику, и вся свора заржала. — Что ж, сейчас ты узнаешь, кто я такой…

В поднявшемся гоготе Баламут все же услышал, как за спиной у него тихонько ойкнула Фируза, и быстро оглянулся. Оказалось, что под рукою, которой девушка упиралась в стену, неожиданно подалась и приоткрылась рама не замеченного ими доселе полуподвального оконца.

Баламут столь же быстро отвернулся. Никто из своры Ковина как будто не смотрел на девушку, и он начал пятиться, буквально запихивая ее в это оконце. Она пыталась упираться, но куда там!

— Эй, смотрите-ка, девка прячется! — завопил наконец один из бандитов, однако Баламут уже справился со своей задачей. С тихим вскриком Фируза провалилась в подвал, и с великим облегчением почувствовав, что за спиной у него больше никого нет, Баламут нашарил раму и с силой захлопнул окно. Теперь у девушки был хоть какой-то шанс спастись бегством, и больше его ничто не сдерживало.

— Ну, Ковин! — сказал он почти радостно, оторвался наконец от стены и выбросил руку с кинжалом вперед.

Кем-кем, а трусом принца назвать было нельзя — он и не подумал отступить и немедленно схватился за свое оружие. Однако чуть-чуть опоздал. Баламут не собирался тратить время на ритуальные заигрывания. Лезвие его кинжала блеснуло в свете факелов кровавой зарницей, и через какую-то долю секунды рукоять его уже торчала из плеча принца. Всего лишь из плеча — с ужасом успел подумать Баламут.

Королевский шут совершил одну маленькую ошибку. Не надо было ему отходить от стены даже и на один шаг. Этим сразу же воспользовался кто-то из бандитов Ковина — во мгновение ока оказавшись у Доркина за спиной, он нанес удар, из-за которого у того и дрогнула рука, никогда ранее его не подводившая. Доркин успел ощутить острое жжение под левой лопаткой, успел понять, что промахнулся, и на этом для него все кончилось. Тьма застлала глаза. И уходя в эту тьму, он не чувствовал ничего, кроме горького сожаления о своей неудаче.

Так Баламут Доркин, не думая и не подозревая об этом, сумел превозмочь злые чары, исказившие его любовь, и принял на себя половину смертельного удара, предназначенного Михаилу Анатольевичу Овечкину.

Всего лишь половину, а не весь — потому что на этот раз Босоногий колдун не опоздал. А если и опоздал, то самую малость. Ибо, почуяв недоброе и проследив с помощью Пэка путь Баламута, почтенный старец явился на поле действия как раз в самый подходящий момент, чтобы успеть спасти от растерзания безжизненное тело своего непутевого «юного друга». Времени у него оставалось лишь на самое примитивное колдовство. И вот мановением его руки все факелы разом погасли, улица погрузилась во тьму, и жуткий призрак появился вдруг посреди толпы пьяных мерзавцев — настоящее привидение в белом балахоне, мерцающее синеватым мертвенным светом, с горящими глазами и завывающее, как целая стая голодных волков. Разумеется, после недолгого остолбенения негодяи обратились в бегство, даже раненый принц Ковин растерял все свое мужество при виде призрака и ретировался вместе с остальными.

Никто не стал за ними гнаться. Пока колдун, склонясь над Баламутом и обнаружив, что тот еще дышит, спешно оказывал первую помощь, Пэк нюхом разыскал убежище Фирузы и помог девушке выбраться из спасительного подвала. Затем они вернулись на постоялый двор, причем хрупкий старец всю дорогу нес Баламута на руках, не выказывая ни малейшей усталости и никакого напряжения.

Жизнь королевского шута, верного слуги своего отечества и преданного рыцаря принцессы Май, висела на волоске. И до самого утра Босоногий колдун, забыв о прочих делах, боролся за эту жизнь всей силой своего умения и своих знаний. Когда же утром смерть все-таки сдалась и, отступив от ложа Доркина, отправилась искать себе другую жертву, а колдун получил наконец возможность перевести дух, в открытое окно их комнаты неожиданно влетел запыхавшийся, встревоженный чатури.