Онлайн книга «По ту сторону рассвета. Книга первая. Тени сумерек»
|
Лютиэн вышла, оставив Берена наедине с его старым коненом, и Брегор, рассказывая о событиях зимы и о слухах, которыми кипел Бретиль, несколько раз промочил свои усы слезами горя и радости. Он радовался освобождению Дортониона и падению Саурона, скорбел о Финроде и о своем старшем сыне. — Тебе ведь больнее, хэлди. Моя мать ушла в свой срок — а Брандира я не уберег… Брегор развел руками — от этого движения хлипкая скамеечка под ним жалобно пискнула и шатнулась. — Все под Мандосом ходим, — сказал старый воин. — Парень сам на войну рвался. А Государь Финрод… Тяжко мы заплатили за эту победу. Забрать бы тебя отсюда, ярн… — Брегор оглядел низкий закопченный потолок, затянутое бычьим пузырем окно и постель, на которой лежал Берен — охапку прошлогодней соломы, накрытую волчьей шкурой и плащами. Берена это, по правде говоря, беспокоило куда меньше — получать помощь приходилось и в худших условиях: и ничего, выжил. Хотя — одинокая, насквозь провонявшая дымом и патокой землянка «кленового охотника» была слишком ненадежным укрытием. Режьте, а в случайный выстрел на охоте Брегору верилось плохо. Не говоря уже о том, что это место никак не подходило для госпожи Тинувиэль, их будущей княгини. — За мной приедет лорд Келеборн, — успокоил его Берен. — Госпожа моя Артанис Галадриэль согласилась принять нас… — У тебя все ж таки есть здесь дом, и есть люди… — Я помню… Но и ты подумай, Брегор: госпожа Артанис пошла в изгнание ради Лютиэн. И отказать ей на ее гостеприимство я не могу. И… к ним все-таки ближе, а мне сейчас это важно… Брегор повздыхал, пошаркал об пол деревянной ногой. — Если позволишь, князь, я с тобой здесь останусь, — сказал он. — Пока лорд Келеборн не объявится. А то — ездят всякие по здешним лесам да стреляют случайно почем зря… Что ж ты не принял-то от государя Ородрета помощь? — Да как же… Я принял. Его эльфы сопровождали нас по берегу, до этого места, да и сейчас, наверное, на страже — только ты их не видел. Сам же государь поехал дальше, к Острову — оплакать брата и заново провести границу. Он отдохнул после такой долгой речи и добавил: — Правду говоря, Брегор, мне лучше остаться как раз потому, что это я должен буду рассказать леди Галадриэль о последних минутах ее брата… И если бы мне дали выбор: это или еще одна стрела, я бы выбрал стрелу. Но такого выбора нет, и мне не отвертеться. Брегор только головой покачал. — Будь по-твоему, ярн. Послушай, многие, узнав об очищении Дортониона, собрались вернуться к своим старым домам… Пока что идет одна болтовня, но я принесу в собрание твое слово. Скажи, задержаться ли нам, чтобы ты возглавил поход, или позволить самым нетерпеливым идти сейчас? Берен прикрыл глаза и призадумался. Потом сказал: — Пусть идут. Хэлди, прошу, набрось на меня плащ, что лежит у меня в головах. Холодно опять… Он был уже укрыт двумя плащами, но Брегор по себе знал, как холод мучает раненых. — Крови ты много потерял, ярн, — он набросил плащ поверх двух других, вытер испарину со лба своего лорда. — Нет… совсем мало… Своя кровь меня не греет, хэлди… Кажется, я на всю жизнь замерз в том склепе… — Старый Мар-Реган — помнишь такого? — говорил: озноб здорово снимают… — …стакан норпейха и горячая бабенка… Помню, Брегор… Ни на то, ни на другое меня сейчас не хватит. Брегор осмотрел хибару — нельзя ли развести огонь? — но увидел только курный очаг и рассудил, что дым повредит раненому больше, чем холод. Ох-хо, скорей бы приехали эти эльфы… — Брегор… Позови девчонку… Воин кивнул и вышел из землянки. Девчонка глазела на варку патоки. Брегор уже знал от других, что она из горских детей, похищенных морготовыми рыцарями и воспитанных в Ангбанде. Ярн помиловал ее потому что в преступлениях она не была замечена. По осанке и взгляду было видно, что думает она о себе слишком много, и зачем князю этакое сокровище — Брегор не понимал. — Князь кличет, — сказал Брегор. Девчонка беспрекословно пошла за ним. — Тебе плохо? — спросила она Берена. — Открылась кровь? Меньше болтать надо… Брегор онемел от такой дерзости, а Берен подмигнул ему: — Слыхал? И так все время. — Ты всегда первый начинаешь. — Была бы ты моей дочерью, я научил бы тебя почтению, — насупился Брегор на девицу. — Вот и я о том же, — Берен кивнул и перевел дыхание. — Даэйрет, этот человек, Брегор Мар-Роган — отныне твой отец. — Что? — вырвалось одновременно у старика и девушки. — Твои сыновья погибли, внуков ты не увидел… — закрыв глаза, Берен переборол накатившую слабость, но не одолел ее, и заговорил быстро, чтобы закончить прежде чем она вернется. — Я даю ее тебе в дочери, потому что ни у тебя, ни у нее больше нет никого. Но скоро будет… Она в тягости, Брегор, от Руско, моего названого брата и оруженосца. Тот успел перед моим лицом и собранием назвать ее своей женой — а значит, она наследует замок Даллан, который я пожаловал ему за службу… и все земли Беорингов, если я уйду на Запад бездетным… Или ты против? — Да будет так, — проговорил ошеломленный Брегор. — Девица, подойди ко мне. Даэйрет, такая же изумленная, подошла к старику. Брегор расстегнул пряжку диргола и сбросил его плеча, расправив в руках. — Подойди ко мне, и пройди под плащом, так, чтобы оказаться между моих рук. Даэйрет два раза моргнула на Берена, но тот прошептал: — Делай что сказано, — и она исполнила просьбу. Брегор с головой накрыл ее плащом. — Кого ты привел к лицу князя, Брегор Мар-Роган, — сына или дочь? — спросил Берен. — Дочь, — Брегор откинул ткань с лица девушки. — Да будет она достойной женой, — Берен улыбнулся. — Вот теперь можешь поучить ее уму-разуму. Даэйрет отскочила от Брегора, словно испугавшись немедленного удара. — Ты… Ты меня даже ни о чем не спросил! — она сжала кулачки и потрясла ими в воздухе. — Ты меня тоже не спросила… желаю ли я тебя в невестки… Хлебай теперь свой кулеш и не жалуйся, что солон… — Ты… я тебя… — Уведи ее, Брегор. Мне смеяться больно, а на нее без смеха смотреть невозможно… — Идем, дочка, — сурово сказал Брегор. — Не то я вытащу тебя за ворот, раз уж косы ты остригла. Когда они вышли, Берен закрыл глаза и попытался заснуть. Но сон не шел, одолевали мысли. Как ни удивительно это казалось ему самому — но за выстрел он не держал зла на феанорингов. За все прочее — да, а за выстрел — нет. Потому что невольно Куруфин сделал ему услугу, уложив в постель на несколько недель именно тогда, когда больше всего ему хотелось, во-первых, продлить пребывание с Лютиэн, а во-вторых, отлежаться и спокойно подумать о том, на что же он все-таки решился. |